— Но это у вас не семейный бизнес? — спросил Джош. Я покачала головой, досадуя, что опять вру.
— Это хорошо. Радуйся, что никто не пыхтит тебе в затылок и не требует, чтобы ты продолжал дело своих предков. — Он пнул камешек. — Как они там называют эту штуку — ну, в Библии — насчет того, что мы можем делать все, что нам хочется?
— Свобода воли, — подсказала я.
— Точно, — кивнул Джош. — Радуйся, что у тебя есть эта самая свобода воли.
— А разве у тебя ее нет?
Мы дошли до угла площади, на которую я раньше никогда особо внимания не обращала. Джош ткнул в вывеску над темными окнами: «АПТЕКА АБРАМС И СЫН, СЕМЕЙНЫЙ БИЗНЕС С 1938 года».
И вот тут я поняла, зачем нам нужна полевая работа. Конечно, я и так знала, что его отец — городской аптекарь. Но компьютерные файлы и налоговые декларации не могли подсказать нам, как Джош относится к этому. Я растерялась, когда он признался:
— Я не очень-то люблю беговую дорожку. Просто она дает мне возможность не ходить сюда после школы.
По тому, как он это сказал, я поняла, что он никому еще в этом не признавался. Но ведь меня не знает никто из его друзей. От меня это точно не дойдет до его родителей. Я — просто никто.
— Вообще-то на меня тоже немного давят, чтобы я пошла по следам отца, — признала я.
— Правда?
Я кивнула. Большего я сказать не могла. Ведь неизвестно, куда бы это меня завело.
Часы на башне над библиотекой пробили десять. Для меня это было все равно что полночь для Золушки.
— Мне пора… — Я направилась в сторону библиотеки (и дальше, к высоким стенам, окружавшим мой настоящий дом). — Я больше не могу… Мне надо… Извини.
— Подожди. — Он схватил меня за руку (нежно). — Ты ведь скрываешь свое настоящее имя, правда? — Он ухмыльнулся. — Да ладно, признавайся! Ты — внебрачная дочь Чудо-женщины? Нет, правда, я к этому нормально отнесусь. Главное, чтобы твой отец не был Акваменом[14], потому что, сказать по правде, он не внушает мне доверия.
— Я серьезно, — выдавила я сквозь смех. — Мне надо идти.
— А кто убедится, что я добрался домой в целости и сохранности? Эти улицы темны и опасны. — На другой стороне улицы стайка пенсионерок как раз выходила из кино. — Видишь, мне опасно оставаться тут одному.
— Думаю, ты выживешь.
— Я увижу тебя завтра? — Дурашливого тона как ни бывало. Если бы он не держал меня за руку, я бы грохнулась в обморок, точно.
Да, кричало мое сердце, но разум напоминал о контрольной по биохимии, семи главах по странам мира и двухнедельном отчете о лабораторных работах для доктора Фибза.
Порой я просто ненавижу свой мозг.
Но самое главное, я буквально слышала голос мистера Соломона, и он внушал мне, что хороший шпион всегда меняет свои маршруты. Два вечера меня еще могли не хватиться в Академии Галлахер, но сбегать третий вечер подряд — это уже испытывать судьбу.
— Извини. — Я отстранилась. — Заранее не знаю, когда у мамы будут занятия, и когда смогу приехать. Мы живем за городом, и я пока не умею водить, поэтому… прости.
— Но я вообще еще увижу тебя? Чтобы брать уроки самообороны и все такое?
— Я… — Я запнулась, понимая, что дошла до края обрыва, и теперь должна решить, стоит ли с него бросаться.
Я учусь в лучшей школе страны, говорю на четырнадцати языках! И не могу поговорить с этим парнем? Какой тогда прок в высоком 10? Зачем учить нас тому, что мы и так знаем? На кой черт нам…
И тут я увидела кое-что:
— Ты любишь фильмы про шпионов? Джош внимательно посмотрел на меня.
— М-м-м… конечно.
— Так вот… — Я шагнула поближе к бельведеру, выстроенному в типично американском стиле. Как в «Звуках музыки», как в «Девчонках Гилмор». Но самое главное в розевильском бельведере было кое-что получше мигающих огней — расшатанный камешек в цоколе. (К вашему сведению, шпионы очень любят расшатанные камни.) — Я видела один фильм, очень старый… еще черно-белый… и там девушка очень хотела общаться с одним юношей, но они не могли, потому что это было очень опасно.
— Почему? Потому что он был шпионом?
Он? Порой мужской шовинизм меня поражает! Впрочем, склонность общества недооценивать женщин — один из главных козырей Академии Галлахер. Раздражение прошло, когда я вспомнила, как в две секунды скрутила Джоша и уложила на асфальт.
— Да, — ответила я. — Он был шпионом.
— Клево, — кивнул Джош.
— Ты можешь оставлять мне записки вот тут. — Я вынула камешек, под ним открылось небольшое углубление в известке. — Переворачивай камень, и я буду знать, что здесь записка. — Я вставила камень на место другой стороной — на идеально белой поверхности появилось темное пятнышко. — А когда я оставлю записку, я поверну его, как было. Видишь? — Я была очень горда собой. — Мы все время так делали… в Монголии.