Заботливый, ничего не скажешь. Вот это высокие чувства. Вот это я понимаю. Зубы сводит от того, как сильно я сжимаю челюсть:
– А ты не можешь поехать с ней? Я встречу вас у общаги.
– Вообще-то я отдыхаю. Ты ее нянька, а не я.
– А ты тогда кто, можно узнать?
– Тот, кто ее трахает. И не только ее.
Пьяный смех врезается в ухо, и я зажмуриваю глаза. Ушлепок! Почему Вика этого не видит? Куда она смотрит?
– Скоро буду, – рычу я и сбрасываю звонок, швыряя телефон на кровать.
Сборы не занимают много времени. Я же не тусить еду. Черные штаны, черный свитер, такого же цвета куртка и шапка, под которой прячу волосы, тоже кстати, черные. Это цвет моей жизни. Цвет, в котором мне комфортно и спокойно, потому что в черном мире можно спрятаться, только приняв его правила.
Вызываю такси и, не заморачиваясь на тишине или аккуратности, выхожу из комнаты. Спускаюсь по лестнице на первый этаж, ощущая едкий сладковато-травянистый запах. Вахтер даже голову не поворачивает, когда я прохожу мимо его поста. Еще один яркий пример, что всем плевать друг на друга. Этот человек должен отвечать за безопасность студентов, но его больше волнует то, что лежит в верхнем ящике стола в маленьком бумажном свертке.
Вот так и живем.
Подъезжая к караоке, яростно названиваю Вике, но трубку никто не берет. Шикарно. Просто восторг! Машина останавливается напротив здания с неоновой вывеской, с которой подмигивает веселая поросячья морда, и меня начинает не по-детски трясти.
– Можете подождать недолго? Я только заберу подругу и…
– Девушка, нужно было сразу сказать, что это не конечная точка. Я уже взял следующий заказ, – отрезает таксист.
– Спасибо, – цежу я сквозь зубы, протягивая ему деньги.
Выбираюсь на улицу. Холодный февральский ветер приносит с собой веселый смех и отголоски танцевальных треков. Вся улица утыкана развлекательными ночными заведениями, у дверей которых трутся подозрительные типы и размалеванные девицы. Когда-то это казалось нереально крутым. Я считала дни до совершеннолетия, чтобы беспрепятственно попадать в такие места, но теперь они вызывают только колкие мурашки по спине вместо восторга.
Топчусь у входа в караоке, прижимая телефон к уху. Охранник бросает на меня косые взгляды каждый раз, когда с губ срываются маты.
Пьяная компания проходит мимо, и один из парней задевает меня плечом.
– Прости, пацан, – произносит он заплетающимся языком.
Ничего не отвечаю, только отворачиваюсь, пытаясь принять неизбежное. Придется войти внутрь, чтобы забрать Вику. Но как это сделать, если даже левые чуваки приняли меня за парня? Стягиваю шапку, позволяя волосам свободно рассыпаться по плечам. Ветер, словно желая помочь, подхватывает их и укладывает на одно плечо.
Смело шагаю к крыльцу, но сердце стучит по ребрам, словно играет на ксилофоне топором. Запрокидываю голову, чтобы взглянуть на охранника. Нужно было хотя бы накраситься. Черт!
– Девочка, что ты тут забыла? – спрашивает он с кривой усмешкой на сухих тонких губах.
– Меня… – прочищаю горло. – Меня ждут друзья.
Каждое слово ощущается мерзкой кислятиной на языке. А ведь раньше я точно знала, что нужно сказать и как себя вести, чтобы пропустили в любой гадюшник. Куда делся этот навык?
– Тебя дома куклы ждут.
– Мне уже есть восемнадцать.
– Да? Покажи паспорт.
Поджимаю губы, тяжело сглатывая. Об этом я не подумала.
– Мне нужно только забрать подругу.
– А мне нужно отсеивать всяких малолеток.
– Послушайте…
– Малышка, беги-ка домой, пока злой дядя не рассердился и не вызвал еще более злых и страшных. Думаю, твои родители не обрадуются, если ты приедешь домой на машинке с мигалками.
Тупой шкаф! Как всякую шваль пропускать, так пожалуйста! Будь я сейчас в коротком платье и с боевым раскрасом, то он бы и дверь мне открыл. Козлина!
– Вызывай! Я в себе уверена, а вот в контингенте вашего заведения не очень. Посмотрим, сколько вы сегодня малолеток пропустили за красивые глаза? А может лучше я сама? Зачем вас утруждать? Работа ведь и так трудная и выматывающая.
Демонстративно поднимаю руку с телефоном и снимаю блокировку. Охранник теряется на мгновение, но быстро берет себя в руки и злобно щурится:
– А ну вали отсюда, пока я тебе…
– Ден, в чем дело? – слышиться хриплый грубый голос за спиной.
Охранник бледнеет до состояния туалетной бумаги:
– Да вот… Хочет пройти. Документов с собой нет, а на вид лет пятнадцать.
Краем глаза замечаю, как меня обходит темная фигура. Рядом с охранником останавливается парень куда моложе, чем сам шкаф, но ростом не ниже. Лоб закрывает каштановая челка, плечи расправлены. Кожаная куртка в феврале? Весну что ли почувствовал?