В этот день Сикорский ни с кем не разговаривал. После ужина ушел в свои комнаты на отдых.
На следующий день Сикорский нанес визит председателю Президиума Верховного Совета СССР — М. И. Калинину. Визит продолжался несколько минут. Затем все сфотографировались: М. И. Калинин, А. Я. Вышинский, заведующий протокольным отделом нарком иностранных дел Ф. Ф. Молочков, Н. В. Новиков, будущий советский посол в Вашингтоне, Сикорский, Кот, Андерс, советник Мнишек и я.
В свободное время Сикорский имел две-три беседы с Андерсом, которыми, на мой взгляд, он не был доволен. Противоречия между ними углублялись. Сикорский не соглашался с даваемой Андерсом оценкой сил Советского Союза в ведении войны и с мнением о Красной Армии. Он не разделял его политических воззрений.
Их разговоры протекали в раздражительном тоне и были неприятны для обоих. Во время одного из них Сикорский сказал: «Здесь из Вас делают моего соперника». Затем обратил внимание Андерса на необходимость более тесного сотрудничества с послом Котом, несмотря на то, что тот на него не жаловался, а наоборот, очень хвалил.
Сикорский несколько раз подчеркивал, что он лично верит в договор, что его необходимо безусловно поддерживать и выполнять, поскольку нет оснований сомневаться в лояльности Советского правительства. Андерс старался убедить Сикорского в том, что советским органам нельзя доверять и стремился навязать свои планы. Сикорский отклонил их.
Сикорский решительно отверг замысел о переводе польской армии на Ближний Восток, в то же время согласился с предложением о передислокации ее на юг, так как там будут лучшие условия для ее снабжения из английских источников. Это было немного, однако кое-что все же было, что приближалось к планам Андерса и в конечном итоге позволяло надеяться на возможность пробиться в Иран или в Афганистан, о чем втихомолку говорилось в высших военных кругах.
Рано утром 2 декабря 1941 г. мы вылетели из Куйбышева в Москву. В полете нас охраняли советские истребители.
Было около пятнадцати часов, когда мы преземлились на центральном аэродроме в Москве. Аэродром переливался красками национальных польских и советских флагов. Сикорского приветствовали Молотов, командующий войсками Московского гарнизона, генерал Аполлонов, заместитель начальника Генерального Штаба Красной Армии генерал Памфилов, генерал Жуков, а также ряд других высших военных чинов и сотрудников Министерства иностранных дел. Встреча Сикорского носила такой же торжественный характер, как и в Куйбышеве. Сикорский принял рапорт начальника почетного караула, оркестр исполнил гимны обоих государств, затем почетный караул прошел церемониальным маршем, после чего Сикорский со всей свитой отбыл в гостиницу «Москва».
В гостинице «Москва» для премьера и сопровождающих его лиц отвели целое крыло на седьмом этаже. Сикорский разместился в красивом апартаменте, состоящем из кабинета, салона и спальни. Такие же двухкомнатные номера были отведены послу Коту и Андерсу. Остальные занимали по одной комнате. Каждый из гостей получил в личное распоряжение автомобиль, постоянно ожидавший внизу около гостиницы. Завтраки, обеды и ужины нам подавали в специальном зале на нашем этаже всем вместе. Почти ежедневно нашими гостями на обедах были Новиков и Молочков.
3 декабря вечером между Сикорским и Сталиным состоялась встреча, в которой приняли участие посол Кот, Андерс, Молотов, переводчик и частично Памфилов.
В начале беседы Сикорский выразил удовлетворение тем, что может приветствовать Сталина, высказал восхищение боеспособностью Советской Армии, которая отражает удары четырех пятых всех немецких сил, а также подчеркнул результативность и совершенство обороны Москвы, руководимой лично Сталиным, не покинувшим города, несмотря на то, что фронт находился почти в предместьях столицы.
Затем он обратил внимание на то, что никогда не вел против Советского Союза враждебной политики, подчеркнул, что понимая тяжелое положение Советского Союза и желая оказать ему помощь, еще несколько месяцев назад он представил Лондону и Вашингтону памятную записку, в которой обосновывал необходимость создания второго фронта. Вместе с тем он обратил внимание на необходимость полной и лояльной реализации советско-польского договора, заметив, что от этого многое зависит в жизни наших народов.