Что же касается фон Белова, то он на рубеже 1943-1944 гг., по его словам, «больше не верил в победу, но еще не верил в поражение», будучи убежден, что «Гитлеру все же удастся найти политическое и военное решение». Но еще гораздо раньше, сразу после нападения на Польшу и начала Второй мировой войны, как откровенно пишет он, у него «в мозгу засел некий страх, в котором я как офицер сам себе не хотел сознаться. Ведь 2 августа 1934 г., после смерти фельдмаршала Гинденбурга, я принял присягу на верность Адольфу Гитлеру и чувствовал себя связанным ею». С осени же 1944 г., признается фон Белов, «единственный выход я видел только в смерти Гитлера».
Но осознание необходимости избавиться от Гитлера не привело верного своей ложно понимаемой присяге полковниках активному действию против губителя Германии. А ведь имея прямой доступ к фюреру, он вполне мог ценою своей жизни убрать фюрера выстрелом в упор. Трусость? Нерешительность? Нет, оправдывается он:
«Меня спрашивали, нет ли какого-либо способа отстранить Гитлера от власти, иначе говоря, – убить. Я категорически отрицал. Вот уже шесть лет я служил адъютантом фюрера и замечал, что его доверие ко мне постоянно росло. Я был полон решимости выполнять свою задачу, что бы ни произошло. Пусть поворота добиваются другие, раз считают его неизбежным».
Вот, в сущности, почему прусский дворянин фон Белов не встал в ряды тех своих сотоварищей по офицерскому сословию и социальной принадлежности, которые (как истинный патриот своего народа потерявший в боях в Северной Африке руку и глаз отважный полковник граф Клаус Шенк фон Штауффенберг) попытались на краю гибели не допустить падения собственной страны в пропасть национальной катастрофы, куда ее увлекал за собой Гитлер.
20 июля 1944 г. бомба Штауффенберга взорвалась в «Волчьем логове». Гитлер остался жив, а потому заговор потерпел неудачу и его главные участники были безжалостно уничтожены. Сам же фон Белов, присутствовавший в момент взрыва на оперативном совещании у фюрера, получил ранение в голову и оказался на время контужен.
Впрочем, оказывается, не все даже в лагере противников нацистского фюрера по войне хотели его скорейшей гибели. Одним из них был… Сталин, о чем свидетельствует в своих воспоминаниях «Разведка и Кремль» (М., 1996, с. 133) бывший начальник Управления спецопераций НКВД СССР генерал Павел Судоплатов. Еще в 1943 г. Сталин в самый последний момент отказался от уже подготовленного боевиками этой секретной службы (с помощью ее агента – знаменитой в Германии русской киноактрисы и любимицы фюрера Ольги Чеховой) убийства Гитлера, ибо это не отвечало его политическим расчетам: он вдруг испугался, как бы западные союзники не заключили сепаратный мир с новым германским правительством, оставив его с носом. А потому кровопролитная война продолжалась, по-прежнему проливалась кровь. Гитлер же стал возлагать свои надежды на «чудо-оружие» (ракеты «Фау» и первый в мире реактивный истребитель), а также на раскол между союзниками, который спасет его от полного поражения, как когда-то спас его кумира – прусского короля Фридриха II в Семилетней войне (1756-1763).
В своих воспоминаниях автор дословно приводит (в ряде случаев по частично сохранившимся или восстановленным записям) не предназначавшиеся для огласки предельно откровенные высказывания Гитлера, дающие яркое представление об образе и ходе его мыслей и действительных намерениях.
Так, фон Белов подтверждает на основании своих бесед с Гитлером, что основной движущей силой всех внешнеполитических акций нацистского лидера служили его грубо окрашенный в расистские и антисемитские тона махровый антикоммунизм, навязчивая идея борьбы против «еврейского большевизма» как главной угрозы для Германии и Европы. Запугивая Запад «большевистской опасностью» и прикрывая этим свое стремление к мировому господству, Гитлер призывал его к созданию единого фронта против СССР (прежде всего – при активном участии Англии, которая, однако, не пошла на это, боясь нарушения к выгоде рейха традиционно оберегаемого ею «равновесия сил» в Европе и установления германской гегемонии на этом континенте).