– Кроме тебя: я, Док и Ванька.
– Кто? – по сердцу будто рашпилем прошлись.
– Ивонна. Девочка одна, санитарка, дикая немного, да чего толковать, сам увидишь, познакомишься.
– А остальные люди?
– Люди? – он сделал выразительную паузу. – Все там, грибницу культивируют. Она, зараза, какой-то газ вырабатывает, от которого к ней магнитом тянет.
– Основания масляных кислот, – начал объяснять Ян, когда Нил немного пришел в себя. – Вроде бы обычные, ноотропные, но когда этим дышишь долгое время, происходит перераспределение синоптических связей, следом и электромагнитная активность нейронов. Грибница посылает сигнал чуть не на полпланеты, упаковывая в длинные волны микроволновую метку. Она-то нам крышу и сносит, замыкает полушария, оставляя в работе лишь те зоны головного мозга, которые позволяют дойти до грибницы и трудиться ей во благо.
Он еще долго рассказывал о том, как нашел причину появления сирени и выяснил, каким образом грибница воздействует на сознание, и почему человек оказывается заключённым в белом кубе. Нил молча слушал, заметив, как сильно Ян переменился. Погрустнел и осунулся. Куда подевалось прежнее самодовольство?
Встреча вышла комканой. Пилот, не помня себя от радости, помчался навстречу, едва увидев за воротами бывшей клиники знакомую фигуру, закружился в объятиях друга. Док хлопал по спине, кричал, поднимал его в воздух. А затем вдруг разъял руки, начпорта напомнил о его исследованиях, Ян немедля переключился на них, словно в этот момент не оказалось ничего более важного. С ним была хрупкая девушка, совсем юная. Она стояла в сторонке и смущённо поглядывала на вновь прибывшего пилота огромными, на пол-лица сиреневыми глазами. Нил не помнил, чтобы раньше видел её, хоть и было в тонком, немного вытянутом лице нечто смутно знакомое.
– Это Ивонна, или наша Ваня, – просто представил Клугер, они с Доком за время отсутствия Нила, будто местами поменялись.
Нил приветливо кивнул девушке. Та втянула голову в плечи, отвернулась и побрела прочь. Пилот замер в недоумении.
– Не обращай внимания, ей нужно время, да и непросто всё с ней. Ну что, амброзию вы добыли, так что закатим пир горой, – сказал Ян и как-то сразу сник. Будто у него кончился запас энергии.
Оставшиеся метры до бывшего госпиталя, где временно обосновались вернувшиеся, все трое преодолевали молча. Солнце стремительно уходило на покой, тонуло в фиолетовой дымке далёкого горизонта. Воздух посвежел. Выраставший впереди посёлок накрыли сумерки. В ослепших окнах – ни огонька, ни звука. Их встретила ватная тишь и покалеченные строения, кое-где затянутые сеткой ремонтных работ. Странно чувствовать себя человеком, заметил Клугер, прервав молчание, дни и ночи маешься в безделье, вот и начнешь не своим делом заниматься. Восстанавливать то, что было разбито и уничтожено, не зная, понадобится ли кому. В меня стреляли, когда вернулся. Люди стреляли! Вторая поправка, чтоб ее, – буркнул он, тяжело выдыхая. – Вон там последние, оставшиеся засели, отгородились колючкой и отстреливались не пойми от кого.
Его тогда спас Док, спрятал в медблоке, ведь по поселку уже рыскали жаждущие суда Линча над Клугером люди. В нем видели главный источник заразы. Док пытался откупиться от озверевшей толпы, куда там, пришлось уносить ноги через подвал. Конец цивилизации был страшен, Клугер, проводив и оплакав Яна, вернулся в поселок, где занялся похоронами. Тридцать восемь могил, целое кладбище.
– Райский уголок, место, где успокаиваются сердца, – нараспев произнес Клугер. Он посмотрел на свои ладони, словно и сейчас мог найти на них следы мозолей от лопаты.
– Всё будет хорошо, не пугай его раньше времени, – вдруг вставила свое слово Ивонна.
Нил всмотрелся в странно знакомое лицо, но спросить так и не решился. А ведь их всего лишь четверо, маленькая горстка преодолевших заточение в пустой белизне куба. Будут ли ещё?
Этот вопрос Нил задал Яну уже за столом, наскоро накрытым в пустой операционной: пластиковый кувшин с бурой жидкостью и четырьмя прозрачными стаканами. Отныне и, возможно, до конца, вязкая, сладковатая амброзия единственное, что им нужно для поддержания жизни в изменившихся телах.
– Надеемся, – уклончиво ответил друг, после бурной встречи погрузившийся в тягостные раздумья. Канистра быстро пустела, от напитка невозможно было оторваться. Сок согревал и заставлял блаженно улыбаться, сродни алкогольному дурману. Клугер без устали складывал частушки, сидевшая за столом напротив Нила юная Иванна усердно прятала взгляд.