– Нечего на них таращиться, очунутся, часа не пройдёт. Дрожь пробивает, как подумаю, что сам сидел в этом кругу, – панибратски хлопнул по плечу Клугер, его манера говорить немного раздражала. Откуда взялись эти ужимки придворного шута? В бытность начальником меганского порта, Клугер помнился иным, мрачным и нелюдимым, слова лишнего не скажет. Ужели цвет кожи так сильно его изменил?
– Не стой столбом, двигать надо, – размахивая перед носом осоловевшего пилота неизвестно откуда взявшейся пустой канистрой, перебил его мысли Клугер, направляясь к развороченному кругу. Нил поплелся следом. Земля в кругу была взрытой, точно по ней, стерев столь старательно нанесённые другими знаки, прошелся огромный плуг. Под ногами одни воронки и чернеющие осколки песчаника, разбросанные окрест, словно семена будущих всходов.
– Грибочки в небо полетят, амброзией нас напоят, к нам Нил пилот вернулся, и старый Клугер рад, – вдруг заголосил старик, заставив пилота вздрогнуть. Бывший начпорта бродил с канистрой по пашне, поочерёдно заглядывая в ямы, будто что-то искал. Нил устал удивляться, шел за стариком, вдыхая лёгкий, приятный ветерок, обдувавший щеки ароматом плодородной земли. Говорили, он полезен для здоровья, из-за высокого содержания масляных кислот в приземных слоях, выделяющихся как побочный продукт жизнедеятельности микроорганизмов на такырах. Из-за этого особенного воздуха, пьянящего, успокаивающего, немного кружащего голову, меганцы обожали свою планету, со временем здесь собирались строить курорт, лечить тревоги жителей окрестных колоний.
Солнце тянулось к закату, позолотив далёкий прозрачный горизонт. Пройдя метров триста старик, с лица которого не сходила идиотская ухмылка, остановился, внимательно осмотрелся и тронул мочку уха:
– Шелковский, а ну проверь место? Три шага говоришь? Тут? Ага, до связи, – и, обернувшись к Нилу, добавил. – Я ему не скажу, что ты здесь. Сюрприз будет.
– Значит, Ян тоже? – осторожно поинтересовался Нил. В том, что старик тронулся умом, сомнений почти не осталось.
– Ага, зелёный, – Нил смущенно пожал плечами. – Да ты не комплексуй, всё мы здесь увечные, – вдруг посерьёзнев, добавил старик, выуживая из-за спины складную лопату, и начал копать, распевая на все лады частушки о живительной амброзии, попеременно называя её, то пищей богов, то грибным навозом. Нил молча сидел на земле. Кажется куб и всё, что там происходило, всего лишь преддверие, а настоящая психушка вот она, перед глазами. Вскоре на поверхности появилась вторая канистра, полная да краёв, он понял это по усилию, с которым старик, вытаскивал её наружу:
– Чего расселся, помогай, – буркнул Клугер.
Вместе они поставили тяжёлую канистру полную приятно пахнущей жидкости рядом с пустой. Клугер завинтил крышку, а пустой сосуд утопил в яме, засунув в горлышко торчавший из земли шланг, и забросал землей:
– Теперь руки в ноги, если они замкнут круг раньше, чем мы выйдем, крышка, – с этими словами старик поднял канистру и, перескакивая с кочки на кочку, помчался вперёд. Нил тоже сорвался с места, приблизившись к усеянной телами границе, заметил, другие зашевелились. Они дёргались в конвульсиях и открывали рты, точно выброшенная на берег рыба, но старик предостерегающим окликом не дал остановиться и заговорил вновь, только когда они оказались вне круга:
– Обед готов, возвращаюсь, – коротко отрапортовал Клугер, закрепляя канистру верёвками на гравитационной тележке. Нил многое бы отдал за то, чтобы услышать ответ Яна.
– Твой Шелковский шельма гениальная, до всего докопался, – стоило им выйти на дорогу, продолжил разговор старикан. – Помнишь изваяния, о которых все наперебой ещё до эпидемии спорили? Это грибница, она людей в зелёных зомби превращает и заставляет себя возделывать. Использует, точно насекомых. Привыкли думать, что мы – венец творения, не тут то было, – из его горла вырвался гортанный смешок. – Как миленькие рисуем знаки, грибы растут и выстреливают споры, это ты видел, то ещё зрелище, правда? А взамен нам, убогим, грибница дает сок. Мы прозвали его амброзией, потому как без этого сока, болеем и умираем. Зомби его в ночь перед извержением пьют, а мы, возвращенцы, воруем, пока они еще в отключке, иначе в круг не проникнуть: сполохи облепят, один головёшки останутся. Так что приходится на старости лет кроссы давать.
– А долго я пробыл… там? – тревожно поинтересовался Нил. Старик посмотрел на него пристально. Ответил:
– Год, чуть поменьше. Точнее Док скажет. Он вторым вернулся, сразу после меня, – и усмехнулся непонятно чему.
– Год… – новость оглоушила. Он хотел спросить еще что-то, но передумав, задал другой вопрос: – Сколько вернулось?