Вот к чему сводилась проблема. Я узнал о ней во всех деталях из телеграмм, которые сфотографировал. Иногда эти детали были мне непонятны, но зато в других документах обстановка анализировалась со всей откровенностью.
Кодовое наименование операции «Оверлорд» все чаще и чаще появлялось перед объективом моего фотоаппарата. Со временем я понял, что это наименование может относиться только ко второму фронту, открытия которого требовали русские от своих союзников, ко второму фронту, который вошел в историю как вторжение во Францию.
В одной из телеграмм говорилось:,
«Если Турция вступит в войну на нашей стороне, освободятся эскортные суда, столь необходимые для операции „Оверлорд“».
Тегеранская конференция проходила с двадцать восьмого ноября по первое декабря тысяча девятьсот сорок третьего года. Русские требовали, чтобы после окончания войны немецкий генеральный штаб был ликвидирован.
Черчилль сказал, что в связи с проведением операции «Оверлорд» его беспокоит не столько сама высадка, сколько то, что может произойти месяцем позже, после того как немцы соберут силы и средства для нанесения контрудара. В этот период Красная Армия должна сковать силы немцев на Восточном фронте, в то время как западные державы сделают это в Италии. Если бы турки избрали этот момент для вмешательства, победа союзников была бы обеспечена.
В телеграмме сэру Хью из министерства иностранных дел говорилось:
«В Египте дислоцируется семнадцать эскадрилий. Они необходимы для противовоздушной обороны в том случае, если турки почувствуют, что им угрожает немецкая авиация. Кроме того, на территории Турции могут быть размещены три полка зенитной артиллерии».
Черчилль заявил по этому поводу следующее:
«Нам нужны авиационные базы в Смирне и Бадраве… Когда получим их и разместим там эскадрильи, прогоним немцев в воздушном пространстве… Немецкие гарнизоны на островах мы должны уморить голодом. Если Турция примет в войне активное участие, острова сдадутся сами по себе. В таком случае не придется атаковать даже Родос. Гарнизоны островов должны снабжаться немцами, и, если мы будем иметь авиационное прикрытие с турецкой территории, наши эсминцы перехватят немецкие конвои, что невозможно сделать теперь из-за того, что немцы господствуют в воздухе. Турецкие базы дадут нам возможность оказывать постоянное давление на Германию. Это и будет подготовкой к операции „Оверлорд“».
Итак, немцы знали, что их противники думали и планировали.
В своей комнате я вел воображаемый разговор с государственными деятелями мира.
Какое отношение, спрашивал я самого себя, имеет ко мне операция «Оверлорд»? Если одна-единственная немецкая бомба упадет на Анкару и попадет в меня, какая польза будет мне от ваших семнадцати эскадрилий в Египте?
Я знал, что в английском посольстве в Анкаре имелся подвал. Вполне вероятно, что это было бомбоубежище.
Какая мне польза, думал я, от того, что на острове Родос немцы умрут от голода? Голод может прийти и в Турцию.
Каждый новый день жизни был для меня интересным спектаклем, который, однако, я должен был смотреть до конца. Одним из главных действующих лиц был английский посол, которого я, кавас, будил каждое утро в половине восьмого. Другим действующим лицом была леди Нэтчбулл-Хьюгессен, жена посла, которая едва замечала приветствие каваса, когда проходила мимо него по коридору. Кавас гладил брюки посла, готовил ему ванну. Роль каваса играл я.
Все мы были тенями: двигались, не замечая друг друга. Какой же странной была жизнь!
Я направлялся в комнату посла. Его там не было, руках у меня был пылесос. Он служил мне пропуском для прохода на чужую территорию.
Телефон в кабинете сэра Хью был единственным, не подключенным к коммутатору.
Я набрал номер немецкого посольства и попросил к телефону Мойзиша.
— Говорит Пьер, — начал я. Он знал, что это означало очередную встречу.
— Как насчет завтрашней игры в бридж? — Это означало свидание в десять часов вечера сегодня на месте, обусловленном во время предыдущей встречи.
— А нельзя выбрать другое время? — неожиданно спросил он.
— Нет. Молчание.
— Где я могу вас найти? Можно ли вам позвонить?
Я усмехнулся:
— Конечно. Звоните хоть сейчас. Я в кабинете шефа. Сказать вам номер телефона?
Мойзишу потребовалось всего несколько секунд, чтобы прийти в себя.
— Вы болтун, — пробормотал он. — Хорошо, договорились. Будем играть в бридж завтра.
Мойзиш бросил трубку так резко, словно обжег пальцы об английский телефон.
Я спокойно положил трубку и стер пыль с телефона, чтобы у сэра Хью не было причины упрекнуть своего каваса в пренебрежительном отношении к своим обязанностям.
Мы встретились в районе Какатепе, на углу улицы Акай. Мойзиш рвал и метал.
— Вы, должно быть, сошли с ума, позвонив по личному телефону посла! — резко сказал он.
— Езжайте прямо, — спокойным голосом проговорил я.
Он ехал так, будто хотел сорвать зло на машине.
— Гораздо хуже уйти из посольства в такое время дня, когда я по долгу службы должен работать с пылесосом.
— А если бы вас застали за телефоном?
— Сказал бы, что разговариваю с девушкой. Если бы я сказал, что говорю с немцем, мне никогда не поверили бы. — С моей точки зрения, это звучало вполне логично. — Ничего со мной не случится, — сказал я, усаживаясь поудобнее на заднем сиденье.
Я передал ему катушку фотопленки, а он протянул мне деньги. Через несколько минут Мойзиш дал мне сделанную по моей просьбе копию ключа от черного ящичка.
— Думаю, подойдет, — пробормотал он.
— Испробую его сегодня же вечером, — спокойно ответил я.
Он как-то странно посмотрел па меня.
— Иногда из-за вас меня бросает в дрожь, — заметил Мойзиш.
Я улыбнулся. Мне было приятно, что иногда я производил на него такое впечатление.
Мы ехали по темным, пустынным улицам. Вдруг позади нас мелькнул свет. Я опустил боковое стекло. Прохладный воздух освежил нас.
— Почему англичанин убил вашего отца?
Вопрос Мойзиша застал меня врасплох. Я стиснул зубы: «Почему он продолжает донимать меня своими вопросами?»
— Это никого не касается.
— Берлин хочет знать, — тихо сказал он. — Там до сих пор пе верят вам до конца.
— Мне все равно.
Вдруг нас ослепил яркий свет фар машины, шедшей позади.
— Теперь, когда мы знаем, почему вы работаете на нас, Берлин по-другому стал смотреть…
— Какое отношение имеет ко всему этому смерть отца? Ведь я мог наврать вам?..
— А я и не верю вам. Так почему же англичанин убил вашего отца?
— Его застрелили. Это был несчастный случай, который произошел на охоте, — сказал я. — В горах Македонии. Следствие по данному делу было прекращено.
Чтобы избавиться наконец от его вопросов, я сказал первое, что пришло мне в голову.
— Вам известно имя этого англичанина?
— Я никогда не видел эту свинью, но знаю его имя. В этот момент Мойзиш остановился у тротуара.
— Что случилось?
Он не ответил. А через минуту поехал снова и повернул на соседнюю улицу. Эта улица была пуста. В окнах — ни огонька. Этот бедный квартал должен был быть благодарен ночи за то, что она прикрыла его нищету. Яркий свет фар неизвестной машины отразился в находившемся передо мной зеркале. Мойзиш изо всех сил погнал машину. Мною же овладел смертельный ужас.
— Нас преследуют! — воскликнул я.
По тому, как сидел Мойзиш, можно было заключить, что и он сильно волновался. Он на полном ходу завернул за угол. Машину со скрежетом бросило в сторону.
— Теперь вы понимаете, почему не следовало звонить по телефону посла?! — почти закричал он.