Но сейчас не было этих таблеток, да и нет необходимости в них. После первых двух-трех боев, когда нас духи обыгрывали по всем позициям и любая маломальская победа доставалась ценой неимоверных усилий и потерь, сейчас люди поверили в свои силы, и духи начали получать достойный отпор, уже не перли на рожон, обкуренные анашой и визжащие что-то про своего Аллаха. Первый раз, когда видишь, то жутковато становится. Лезут, как заговоренные, ни пули не боятся, ни смерти.
И вот в полный голос заговорили наши БМП. Из-за треска пушек и пулеметов БМП-2 поначалу не было слышно короткого тявканья орудий БМП-3, но потом они встали по интенсивности огня вровень со старыми проверенными «двойками». Мы также не отставали от «коробочек», долбя здания из автоматов и подствольников.
БМП отработали свои положенные десять минут и смолкли. В ушах звенело от грохота пальбы и разрывов, но надо бежать вперед. У противника со слухом, зрением и ориентацией в пространстве обстоит сейчас похуже. Снаряды рвались в замкнутом помещении, да и страха он натерпелся немало, до конца не отошел от обстрела, какое-то время находится в прострации. И поэтому вперед, вперед, вперед.
Не было в этот раз такого, чтобы кто-то поднимал солдат своим примером, увлекая их за собой, как это происходило в первые дни. Нет, поднялись, и кто с древним криком «ура», кто просто визжа от страха и переизбытка адреналина в крови, бежали вперед. Но когда идешь вот так в атаку, то просыпается в тебе что-то первобытное. Видишь себя как бы со стороны и наблюдаешь за всей картиной боя, охватывая, кажется, все уголки. Может, коллективная ярость и страх рождают в такой момент коллективный разум?
Пока преодолевали с дикими воплями открытый участок метров в сто, нас встречали жидким, не скоординированным огнем. Никто из наших не пострадал, но бойцы на ходу, от живота, открыли огонь, длинными очередями поливая разбитые окна, из которых на нас несся смертоносный металл.
И вот мы врываемся в подъезд бывшего жилого дома, остальные группы штурмуют другие четыре подъезда бывшей «хрущевки».
Человеческая психика и глаза устроены таким образом, что мы замечаем в первую очередь все, что находится от тебя справа, а потом уже слева. Духи пользовались этим, и когда мы врывались в помещение, они становились слева от входа, и пока мы машинально осматривали правую сторону помещения, у них было несколько секунд, чтобы расстрелять нас в спину. Потом уже мы, прежде чем куда-либо войти, стали кидать гранату, а затем входить и смотреть слева от входа.
Солнце уже начало пробиваться сквозь туман, но в здании из-за обстрела стоял полумрак. Пыль, смешанная со сгоревшей взрывчаткой и еще какими-то химикатами, висела в воздухе, затрудняя нам обзор.
Со мной вместе в подъезд ворвалось около пятнадцати человек. Боковым зрением, когда бежали к подъезду, я охватил и запомнил бойцов. Трусов, вроде, среди них нет. Все уже обстрелянные, обкатанные. На первом этаже три квартиры, значит, и дальше будет так же. Трое бойцов на площадку выше, между первым и вторым этажами, прикрывают от возможного нападения сверху. Остальные бойцы, срывая кольца, сноровисто готовят гранаты и, зажав их в руке, кричат остальным: «Готово». Удар по дверям, они не заперты, но, сорванные взрывами, еле висят на петлях. Под мощными ударами солдатских сапог и ботинок слетают и падают. Я кричу: «Прячься, давай!!!»
Мы отпрянули от дверных проемов, спрятались за выступающие бетонные стены. В трех квартирах почти одновременно рванули гранаты, штук восемь, наверное. В голове зашумело от взрывов, из развороченных дверных проемов повалил дым и клубы пыли. Вперед, вперед, темп не снижать. Налево, направо. Пыль, не видно ни черта, две длинные очереди от живота. Пленные нам не нужны, самим жрать нечего. Вперед, вперед. Кухня, никого, ванная комната, дверь прикрыта, в сторону, две очереди от живота, в самой чугунной ванне можно спрятаться от осколков гранат. Киваю бойцу, стоящему рядом и прикрывающему мою спину, тот рывком распахивает дверь, я нажимаю на спусковой крючок и повожу стволом автомата, тот бьется в руках как живой и поливает смертельной струей ванну, от нее в разные стороны летят осколки. Бойцы тем временем расстреливают комнаты, затянутые пылью и дымом. Стенные шкафы и антресоли тоже не остаются без нашего внимания. Все, трехкомнатная квартира проверена. Дальше, вверх.
Бойцы, стоявшие на площадке, показывают, что в квартире на втором этаже какое-то шевеление. Из других квартир также выскакивают солдаты и присоединяются к нам. Те, кто прикрывали нас на площадке, перемещаются выше. Не надо расставлять людей, они сами знают свой маневр. Не надо ни на кого орать. Все работают, как хорошо отлаженный механизм. Каждый прикрывает другого.