Вскоре после этого я отправился в кратковременное лекционное турне. Меня сопровождала жена. Поздним вечером мы возвратились в Белутахатчи. Подойдя к входной двери, мы обнаружили, что она открыта, вернее выломана топором. Я вошел в дом и повернул выключатель. Света не было. Тогда я чиркнул спичкой, и нашим глазам представилась ошеломляющая картина страшного разгрома. В доме не осталось никакой мебели, никакой одежды. Пол был усыпан мусором. Мы ощупью направились в кухню, и там я зажег другую спичку. Налетчики выломали и унесли с собой даже водопроводные трубы; двухцентовые крючки для посуды и те были вывернуты и унесены.
Мы провели трудную ночь. Я и жена разгребли мусор и, подложив свои пальто, уснули на полу. Утром, выйдя в сад, мы увидели, что молодые апельсиновые и грейпфрутовые деревья, с такой любовью посаженные нами, были выкопаны и увезены. Я прошел к озеру. На его поверхности плавали бумаги из моих шкафов. Разозленные тем, что нм не удалось найти мои клановские архивы, клановцы решили украсть или уничтожить решительно все, что попалось им под руку. Направившись дальше, к шоссе, я получил последний удар: металлическая сетка, окружавшая наш участок, была сорвана со столбов и увезена. Картина была мрачная, а мы не имели достаточно денег для ремонта.
— Ну, что скажешь? — спросил я жену. — Я не могу просить тебя остаться…
— Тебе и не надо меня просить, — ответила она, поднимая веник, который куклуксклановцы, вероятно, обронили в темноте.
Не говоря более ни слова, она атаковала мусор на полу, а я отправился к озеру и начал вылавливать из воды свои бумаги, раскладывая их на берегу для просушки.
Позднее я доложил о случившемся шерифу, но мне даже не удосужились ответить.
Постепенно мы заново меблировали свой домик и заново насадили цитрусовую рощу. Одновременно мы создали у себя в доме настоящий арсенал, который, не считая моего автоматического пистолета калибра тридцать два и армейской винтовки Спрингфильда, состоял из револьвера тридцать восьмого калибра, воздушного ружья, автоматического охотничьего ружья двенадцатого калибра, охотничьей двустволки и мелкокалиберной винтовки. Кроме того, я завел свирепую немецкую овчарку, которая, как говорили, рвала на части незваных гостей. По вечерам мы редко надолго уходили из дому, а когда делали это, у нас в доме всегда горел свет и гремело радио.
Но однажды случилось так, что мне пришлось, оставив жену дома, отправиться в Джэксонвилл, где я должен был выступать на митинге бастовавших докеров. Она уже собиралась лечь в постель, когда в саду раздался жалобный крик козодоя. Эти птицы все ночи напролет оглашали Белутахатчи своими криками. Но это был какой-то странный крик, не похожий на крик настоящего козодоя. Вытащив из-под подушки оружие, жена взяла в одну руку мой автоматический пистолет, а в другую — свой револьвер. Затем, потушив свет, подошла к боковой двери и вышла наружу. В темноте окружавшего наш дом соснового леса она увидела, как кто-то бросил на землю горящую сигарету…
В тот же миг, в воротах появились четыре автомобиля, набитые сквернословящими и орущими куклуксклановцами. Машины свернули на нашу аллею и стали медленно приближаться к дому…
Не раздумывая ни секунды, жена выпустила всю обойму в направлении упавшей сигареты, а затем стала стрелять из револьвера поверх подъехавших машин. Громкий треск ломающихся карликовых пальм возвестил, что клановцы удирают. Подъехавшие машины поспешно повернули и помчались через апельсиновую рощу по шоссе к Джэксонвиллу.
Желая приготовить клановцам еще более жаркую встречу, если бы они надумали нанести нам новый визит, мы стали время от времени проводить пробные тревоги. Мы практиковали ночные бесшумные вылазки из дома через заднюю и боковую двери и занимали свои боевые посты за деревьями и бревнами. Всякий раз, когда у нас бывали гости, им также выдавалось оружие и отводились боевые посты. Я установил прожектор, освещавший подступы к дому, но оставлявший нас в темноте. Затем все мы начинали палить из своего оружия, перезаряжать его и перебегать с поста на пост, чтобы создать впечатление, что нас много.
Действительно, вся эта пальба походила на жаркое сражение, и у окрестного населения создавалось впечатление, что мы прекрасно подготовились к приему незваных гостей. Многие из наших соседей негров, а также несколько белых — членов профсоюза докеров, в домах которых можно было услышать выстрелы, обещали мне, что они тотчас прибегут на помощь, если нам когда-нибудь придется вступить в решительное сражение с Ку-клукс-кланом.