Фашисты еще более усилили в инженерном отношении все линии обороны под Севастополем и до предела насытили их огневыми средствами. Сапун-гора была превращена в крепость, заминированную и усиленную железобетонными сооружениями. В отвесных уступах в несколько ярусов шли доты с тяжелыми орудиями и множеством пулеметов, а вся гора снизу доверху опоясывалась линиями траншей, минными и проволочными заграждениями.
Наш полк перелетел на аэродром Тумай, севернее Симферополя.
Весна в разгаре, светит яркое крымское солнце, буйно цветут травы. Летный состав изучает расположения укреплений противника под Севастополем, а техники занимаются подготовкой материальной части.
После небольшой передышки снова ежедневно, по нескольку раз, вылеты. Штурмовики, ведомые опытными командирами Коноваловым, Алексеевым, Ежовым, Папкой, Кучерябой, наносят удары по врагу.
Группу "илов" ведет командир полка Соколов. Я нахожусь во второй кабине. Под нами горы, дальше виднеется море, покрытый дымкой Севастополь кажется целым. Но вот возникает темная гряда Мекензиевых гор, изрытых траншеями, покрытых бетонной цепью дотов. Двести пятьдесят дней и ночей держали севастопольцы свой город. Три штурма, сотни тысяч снарядов и мин, десятки тысяч авиабомб бросал на город с его защитниками враг, предпринимал сотни атак. Но севастопольцы - стояли.
Сейчас нашей группе удалось удачно сбросить бомбы, совершить три захода на вражеские артиллерийские позиции и без потерь возвратиться на аэродром.
Командир 9-й зенитной дивизии люфтваффе генерал-лейтенант Пиккерт в своей книге пишет, что командование 17-й немецкой армии понимало: в сложившейся обстановке удержать Севастополь невозможно. Поэтому 28 апреля командующий армией генерал-полковник Енеке вылетел в ставку Гитлера. В Севастополь он не вернулся. 2 мая командующим 17-й армией в Крыму был назначен бывший командир 5-го армейского корпуса генерал от инфантерии Альмендингер.
Был отозван из Севастополя и командир 49-го горнострелкового корпуса генерал Конрад. Поступил приказ Гитлера от 3 мая: удерживать Севастополь до последней возможности. По состоянию на 3 мая, по данным Пиккерта, в Севастополе оставалось еще 70 тысяч немцев.
Далее он приводит сведения по своей дивизии на 24 апреля 1944 года:
"Несмотря на большие потери в личном составе и в орудиях при отступлении от Керчи и Перекопа, в дивизии насчитывалось по прибытии в Севастополь 18 батарей зенитной артиллерии крупного калибра, 18 батарей орудий среднего калибра (37 мм), не считая "эрликонов". "Личного состава в дивизии: 250 офицеров, 7400 рядовых и унтер-офицеров".
Кроме этих зенитных средств, противник имел еще большое количество их и в пехотных дивизиях. На двух аэродромах базировалось до 150 истребителей "Ме-109" и "ФВ-190".
Страшно летать под обстрелом зениток. Когда "мессер" или "фоккер" хочет атаковать тебя, ты знаешь, где он, чувствуешь его, ждешь. А зенитные снаряды видишь только после разрывов и не знаешь, где разорвется очередной.
Однажды из штаба нашей дивизии позвонили на КП полка и сообщили командиру полка: "Ваша группа штурмовиков произвела только один штурмовой заход на позиции противника, не дав возможности поэтому продвинуться вперед, нашим пехотинцам".
А от штурмовиков в это время требовалась непосредственная поддержка пехоты. Разъяренный командир полка потребовал объяснений от командира группы капитана Шкребы.
Тот отвечал, что в это время над его группой проходила выше группа наших бомбардировщиков, которые, как ему показалось, заходили на ту же цель, и он побоялся, что "илы" попадут под их бомбы. Остальные летчики и воздушные стрелки молчали.
Соколов обратился к начальнику штаба полка:
- Передайте в штаб дивизии - я поведу эту группу сам!
Через полчаса группа под его командованием взяла курс на Севастополь. На этот раз летчики сделали семь заходов на цель. Я наблюдал за воздухом, но это не мешало мне видеть разрывы бомб, эресов среди вражеских оружий, а также взрыв склада боеприпасов. Только решительные требования командира нашей дивизии С. Г. Гетмана заставили Соколова дать команду выходить из боя. Туда подходила уже другая группа.
Наступило утро 7 мая 1944 года. Весь личный состав полка построен, зачитан приказ о штурме Севастополя. Затем состоялся краткий митинг.
Лечу на боевое задание в самолете командира группы - штурмана полка Коновалова, опытного, требовательного, прекрасно знающего дело, в чем неоднократно убеждались все летавшие с ним. Я сам напросился лететь с ним вместо его заболевшего стрелка.
Мы должны нанести удар по артиллерийским позициям немцев юго-западнее Сапун-горы, откуда велся огонь по нашим войскам, изготовившимся к штурму. Экипажи занимают места в самолетах. Бежит начштаба Сериков с ракетницей. Ракета. Взлет. Собираемся в группу, берем курс на Севастополь. Через несколько минут проходим над аэродромом, с которого взлетают истребители и пристраиваются к нам. Из разговора по радио узнаем знакомых летчиков. Вот "зависает" над нашим "илом" истребитель, по номеру узнаю комэска Истрашкина. Слышу также голоса Татарникова, Рубцова.
С других направлений на Севастополь идут группы бомбардировщиков, штурмовиков, истребителей. Еще какие-то группы самолетов возвращаются с боевого задания.
Впервые наблюдаю одновременно в воздухе такое количество наших самолетов. Ведут их уже, в основном, закаленные в боях летчики.
Мысленно прослеживаю путь, пройденный нашим полком. Мы пережили трудное время. Вспоминаю погибших товарищей. И приходит на ум притча: немецкий генерал докладывает прусскому королю: "Экселенц! Русского солдата мало только убить, его надо еще и повалить. Ведь он и убитый продолжает стоять!"
Погибли многие. Но мы выстояли. И должны как можно скорее очистить нашу землю от врагов.
Накануне получил письмо из дому, от сестры. Она пишет, что пришлось пережить нашим людям в оккупированном Харькове, где погибли трое моих школьных товарищей: их повесили фашисты на глазах жителей рабочего поселка - для устрашения. За смерть товарищей, за горе родных и близких мы обязаны мстить.
Подходим к Севастополю. Город в дыму пожарищ. Видим очертания береговой линии, бухты. Вдали слева мыс Херсонес. Там находится последний аэродром немцев, где базируются их истребители.
Вылетая на боевые задания в район Севастополя, наши экипажи штурмовиков отмечают все усиливающуюся зенитную оборону противника. Действия его истребительной авиации затруднены из-за нашего превосходства в воздухе, но, завязав бой в благоприятных для них условиях, он атакует "илы" с яростью обреченных.
Командир группы Коновалов докладывает по радио на КП генералу Гетману о готовности группы:
- Я "Стрела-3"! Уточните цель!
- "Стрела-3"! Из района северо-западнее Балаклавы ведут огонь фашистские батареи. Заставьте их замолчать, они мешают атакующим войскам!
Я посмотрел на землю. Под нами - Сапун-гора, покрытая взрывами. Там, внизу, на штурм ключевой позиции к Севастополю идут наши войска. Наша группа еще до подхода к Сапун-горе начала противозенитный маневр. Взрывы зенитных снарядов со всех сторон.
Коновалов маневрирует, умело подсказывает летчикам. Все плотнее зенитный огонь, но мы упорно продвигаемся к цели.
Выглядываю вперед и вижу на земле сполохи фашистских зенитных батарей. Впереди виднеется Балаклава. Северо-западнее Балаклавы- артиллерийские батареи противника, те самые, что бьют по нашим атакующим частям.
"Илы" снижаются, бьют из пушек, затем пускают зресы. Беспрерывно маневрируя, подходим к цели, пикируем - и бомбы летят на батареи. Две батареи подавлены. Вот еще на одну батарею бросает бомбы летчик А. Т. Лебедев. Вижу удачные попадания. Батареи замолкают.
Штурмовики выискивают цели, ведут огонь из пушек и пулеметов. Потом делаем второй заход. Хотя в воздухе наше полное господство и нас старательно прикрывают истребители, я внимательно слежу, за обстановкой. ...Вот уходят от Севастополя группы штурмовиков и истребителей, Со стороны солнца, с большим превышением над ними, появились две точки. Немцы? Наши? Но зачем нашим забираться на такую высоту? Точки разрастаются, и я уже могу различить, что действительно это истребители. Смотрю внимательней: даже через свето-фильтровые очки солнце бьет в глаза. Истребители перестраиваются и пикируют на нашу группу. Сомнений нет: это "фокке-вульфы". Я уже видел их в воздухе, но вести с ними бой пока не приходилось.