И вот тогда Дима рассказал мне мелодраматическую историю о своей первой любви: прекрасная девушка, учившаяся вместе с ним в одной школе. Ради счастья постоянно находиться рядом со своей возлюбленной Дима поступил вместе с ней в ЛЭТИ. Потом привёл жить к себе домой. Естественно, ему казалось, эта любовь навеки, и он даже вписал имя девушки в свой паспорт. Мелодраматической же история названа потому, что, как и большинство «первых любовей», и эта была несчастной. Более того, Дима, человек импульсивный и горячий, не выдержав ухода возлюбленной и её измены, после очередного разговора резал себе вены. Пометки на руке остались до сих пор.
Могу себе представить, какой шок испытал его брат, вернувшийся домой и увидевший истекающего кровью Диму. Конечно, он вызвал «скорую». И несчастного влюблённого увезли в психиатрическую больницу.
Теперь Дима очень любит рассказывать этот эпизод. На мой взгляд, есть в его рассказах приличная доля какого-то подросткового эпатажа: мол, смотрите, на какие поступки я готов ради великого чувства!
Заявление мы всё-таки подали. Ожидание в течение двух месяцев представлялось вполне сносным бюрократической системе, но нам так не казалось. Мы решили форсировать события. А поэтому устроили себе медовый месяц ещё до свадьбы и на август уехали за город. Сняли маленький деревянный домик на станции Горская, недалеко от Сестрорецка. Хотя «домиком» это сооружение назвать было бы довольно трудно. Так, времяночка. Зато у нас была электрическая плита, на ней мы жарили самостоятельно собранные в лесу грибы.
Сейчас я полной уверенностью могу сказать, что медовый месяц был самым счастливым периодом в моей жизни. И не только потому, что наконец-то я могла находиться рядом с Димой и не придумывать легенд для мамы, но и потому, что тогда я была абсолютно уверена: Дима меня любит и я у него единственная.
Во все другие годы у меня довольно часто возникали сомнения в собственной эксклюзивности.
Свадьбу назначили на 7 сентября. Готовились мы к ней не долго. Потому что зачем готовиться, если денег в принципе нет. Хотя в те чудесные годы ничего нельзя было купить в любом случае.
В ЗАГСе, правда, выдавали талоны, на которые «молодые» могли «отовариться» в магазине «Юбилейный». Всё, что мы в нём нашли и купили — это небольшая веточка, предназначенная украшать причёску невесты.
Я потом эту заколочку очень долго хранила, лет 10, наверное, после нашей свадьбы. Как талисман. В течение многих лет я перекладывала белый цветочек с места на место, но потом он куда-то испарился, и, может быть, именно поэтому…
Но это позже. А пока — конец 80-х и два влюблённых человека в предвкушении начала совместной жизни.
Свадебного платья мы не искали и даже не планировали его покупку. Я подумала: мало того, что я выше Димы ростом, а если на меня ещё и эти «занавески» надеть, то в них я вообще буду выглядеть огромной.
Фата тоже мне казалась лишним аксессуаром, абсолютно не сочетающимся с очками. Вместо белого платья я надела серый костюмчик и до последней минуты переживала, опасаясь, что меня в таком виде не станут выдавать замуж. В те времена в обычные ЗАГСы разрешалось приходить без «спецодежды», а вот в имеющие статус Дворца бракосочетания, каковым являлся и наш, полагалось являться одетыми «по форме».
Это я сейчас говорю — «серый костюмчик», а на самом деле эти чертовски модные юбочка и свитер были куплены за скопленные неимоверными усилиями бешеные деньги — триста пятьдесят рублей!
На свадьбу я пришла в дивных колготках в сеточку и серебряных туфлях без каблука. И не просто без каблука, а практически лыжах! Причиной был всё тот же рост, который я всеми силами старалась свести к минимуму.
Перед Димой стояла противоположная задача: выглядеть рядом со мной выше. Не то чтобы мы как-то стеснялись нашей «неправильной» разницы в росте, но тогда нас всерьёз заботило впечатление собственных будущих детей. Мы представляли, как они будут рассматривать свадебные фотографии родителей и удивляться: ну надо же, а папа всё-таки выше мамы!
Поэтому костюм друга детства дополнили ботинки на каблуке, принадлежащие Диминому папе. И если Саша Полаченко с Димой были примерно одного роста и комплекции, то ботинки оказались, как бы помягче выразиться, немного великоваты.
Больше всего в этой свадебно-туалетной истории пострадал Димин отец. В конце «обряда» бракосочетания, когда гости поздравляют молодых и возлагают цветы этому стоящему в центре зала живому памятнику счастливой семейной жизни, N.N., поцеловав сына произнёс: