Короткими перебежками мы добрались до вагончика. Других бойцов Монолита не было видно. Хотя здесь множество мест, где они могут укрыться. Мы развернули карту. Она указывала путь за вагончик, в противоположную от направления дороги сторону. Здесь начиналась зона влияния Излучателя. Странно, но Выжигатель Мозгов не действовал на фанатиков. Может быть потому, что они уже были обработаны?
Мы выдвинулись в указанном картой направлении. Пройдя всего с пару десятков метров, мы чуть не влетели в аномалию. Огромная «Воронка», я таких больших еще не видел. Дальше двигались очень осторожно и медленно. Приходилось проверять путь на аномалии и замерять уровень радиации. Несколько раз мы чуть было не влетели в такие пятна, что моментально бы зажарились. Пару раз заметил в стороне пробегавших слепых псов. Странно, но остальные их словно не заметили. Может, на самом деле у меня со зрением что-то? И перед глазами что-то не то… Словно мошки какие-то… Только почему-то черно-белые… И вообще, я словно «цветность» потерял – почти все вокруг каким-то однотонным стало… Да и голова чуток побаливает… Может, я какую-нибудь дрянь подхватил? Мало ли что нового Зона придумать смогла…
…Неожиданно Монах вдруг завыл как-то не по человечески, развернулся и с разворота заехал хромированным прикладом дробовика идущему за ним молодому сталкеру по кличке Кабан. Попал ему то ли в челюсть куда-то, то ли в горло. Кабан захрипел и завалился на землю, заливая все вокруг кровью. Монах же, вскинул свой дробовик и разрядил все обойму в ближайший валун.
- Выжигатель! – закричал Пуля, и подскочил к Монаху. Я так и не понял, что Пуля имел в виду. Открыл было рот, чтобы переспросить, но увидел, как позади Пули, всего в паре метров от него, из-за валунов выбирается здоровенный чернобылец. Времени на раздумье не было. Я вскинул автомат и дал длинную очередь по чернобыльцу. Справа, чуть сзади от меня тоже раздался выстрел, приглушенный глушителем. Чернобыльцу моя очередь словно не причинила абсолютно никакого вреда – он все также продолжал медленно подбираться к Пуле. А Пуля кричал что-то, словно не замечая нависшую над опасность. Я отстегнул магазин и начал пристегивать новый, боясь, что не успею. Еще пару секунд, и чернобылец набросится на Пулю, подомнет под себя и начнет рвать его своими кривыми зубами.
Позади меня кто-то заголосил глухим, завывающим голосом. Этот вой бил по ушам, по барабанным перепонкам. Я уже пристегнул магазин и начал передергивать затвор, когда кто-то, с силой толкнув меня, понесся прочь, не разбирая дороги. Это и был тот, кто голосил позади меня. Громкий хлопок, словно мина разорвалась. «Воронка» сработала. Нас обдало кровавыми ошметками. Ну что теперь поделаешь, погибшему уже ничем не поможешь. А вот Пулю все же спасать нужно. У него дела совсем хреновые – мало чернобыльца, который уже когти выпустил и к прыжку приготовился, так сверху на него какая-то спускается. Что-то типа щупальцев. Новая тварь, наверное. Я вскинул автомат, целясь в щупальце – оно было уже возле лица Пули. Палец привычно лег на спусковой крючок.
Удар. Сильный удар по голове. Вспышка в голове, как говорится, искры из глаз посыпались. Я пошатнулся, и вдруг с удивлением увидел, как земля стремительно приближается к лицу. После удара с ней я потерял сознание…
Очнулся я с трудом. Открыв глаза, я не понял сначала, где нахожусь – то ли яма, то ли воронка. Вокруг нее, словно бруствер, полукольцом высились привычные уже валуны. Голова нещадно болела, трещал, казалось, каждый ее миллиметр. Примерно на затылке я нащупал огромную шишку. С трудом повернув голову, увидел Пулю возле маленького костерка. Заметив движение, он оглянулся.
- А, очнулся…
Я ничего не ответил. Просто кивнул. Но кивок этот отдался в голове колокольным звоном. Словно меня словно по башке приложили. И тяжелым приложили, если по шишке судить.
К нам подошел Монах. Таким мрачным я его еще ни разу не видел. Молча он подошел к костерку и, скрестив ноги, сел возле него. У горловины «бруствера» маячил второй молодой – знакомый Монаха. Профессор, вроде – так, кажется, его Монах нам представил.
- А где все? – язык, казалось, распух до невозможности и едва помещался во рту, с трудом ворочаясь.