ГЛАВА ПЕРВАЯ
Сначала нас было девять. Мы улетели, когда были совсем юными, такими юными, что не способны ничего помнить.
Почти ничего.
Мне говорят, что земля тряслась, что небеса были полны вспышек и взрывов. Был тот двухнедельный период в году, когда обе луны висят на разных сторонах горизонта. Это было время празднований, и взрывы сначала по ошибке приняли за фейерверк. Но это был не фейерверк. Было тепло, и от воды дул мягкий ветер. Мне всегда говорят о погоде: было тепло. Был мягкий ветер. Я никогда не понимал, почему это имеет значение.
Что мне запомнилось ярче всего, так это то, как выглядела в тот день моя бабушка. Она была печальна, сама не своя. В ее глазах были слезы. Мой дедушка стоял рядом с ней. Я помню, как в его очках отражался исходивший с неба свет. Мы обнимались. Они говорили какие-то слова. Я не помню, что это были за слова. Это воспоминание бесконечно преследует меня.
Чтобы добраться сюда, понадобился год. Когда мы прибыли, мне было пять лет. Мы должны были ассимилироваться в этой культуре перед тем, как вернуться на Лориен, когда там снова появятся условия для жизни. Все девять должны были разделиться и идти каждый своим путем. Никто не знал, надолго ли. И мы до сих пор не знаем. Никто из остальных не знает, где я, и я не знаю, где они и как сейчас выглядят. Так мы защищаем себя благодаря наложенному при отправке заклинанию, заклинанию, которое гарантирует, что, пока мы будем находиться порознь, нас смогут убивать только по порядку наших номеров. Если мы сойдемся вместе, заклинание потеряет силу.
Когда одного из нас находят и убивают, на правой лодыжке у тех, кто еще жив, появляется новый опоясывающий ногу шрам. А на левой лодыжке у нас отметка в виде амулета, который мы носим. Она образовалась, когда в первый раз было задействовано лориенское заклинание. Круговые шрамы — это другая часть заклинания, система предупреждения, которая позволяет нам знать, как выглядит наша цепочка и когда они в следующий раз до нас доберутся. Первый шрам появился, когда мне было девять лет. Я спал и проснулся от того, что он вжигался в мою плоть. Мы жили в Аризоне, в маленьком городке у мексиканской границы. Я проснулся среди ночи с криком от страшной боли и ужаса, когда шрам прожигал мое тело.
Это был первый знак, что могадорцы в конце концов отыскали нас на Земле, и первый знак того, что мы в опасности. Пока не появился шрам, я почти успел убедить себя в том, что моя память меня обманывает и что Генри говорит мне неправду. Я хотел быть обычным ребенком с обычной жизнью, но с первым шрамом я понял — без всяких сомнений и обсуждений: я не обычный ребенок. На следующий день мы уехали в Миннесоту. Второй шрам появился, когда мне было двенадцать. Я был в школе, в Колорадо, и принимал участие в конкурсе по правильному произношению слов. Как только я почувствовал боль, я сразу понял, что происходит, что случилось со Вторым.
Боль была сильной, но на этот раз терпимой. Я бы остался на сцене, но от жара у меня загорелся носок. Учитель, который проводил конкурс, облил меня из огнетушителя и отправил в больницу. Врач из «скорой помощи» увидел первый шрам и вызвал полицию. Когда появился Генри, они пригрозили арестовать его за насилие над детьми. Но, поскольку его не было рядом со мной при появлении второго шрама, им пришлось отпустить Генри. Мы сели в машину и уехали, на этот раз в Мэн. Мы не взяли с собой ничего, кроме Лориенского Ларца, который Генри всегда возил с собой. На сегодняшний день мы успели переехать двадцать один раз.
Третий шрам появился час назад. Я был на понтоне. Понтон принадлежал родителям самого популярного в школе мальчика, и он в тайне от них устроил там вечеринку. До этого меня никогда не приглашали в этой школе на вечеринки. Я всегда держался особняком, зная, что мы можем уехать в любой момент. Но вот уже два года все было спокойно. Генри следил за новостями и не видел ничего, что могло бы навести могадорцев на одного из нас или насторожить нас. Поэтому я завел пару друзей. И один из них познакомил меня с парнем, который устраивал вечеринку.
Все собрались на пристани. Было три кулера с напитками, музыка и девушки, которыми я издали любовался, но с которыми никогда не заговаривал, хотя и хотел бы. Мы отчалили и на полмили ушли в Мексиканский залив. Я сидел на краю понтона, опустив ноги в воду, и разговаривал с симпатичной темноволосой голубоглазой девушкой по имени Тара, когда почувствовал, что это началось. Вода вокруг моей ноги закипела, а лодыжка засветилась, когда начал вырисовываться шрам. Третий из символов Лориен, третье предостережение. Тара закричала, и все столпились около меня. Я знал, что ничего не смогу объяснить. И знал, что нам немедленно надо уезжать.