Когда я открываю глаза, я снова оказываюсь на поле боя. Снова взрывы, огонь, смерть.
— Твой дедушка был хорошим человеком, — говорит Генри. — Он любил смешить людей, любил шутить. Не помню, чтобы я хоть раз посещал ваш дом и у меня не болел живот оттого, что я слишком много хохотал.
Небо стало красным. По воздуху пролетает дерево, брошенное мужчиной в серебряном и голубом, дерево, которое я видел у дома. Оно убивает двух могадорцев, и я хочу закричать, празднуя победу. Но какой толк праздновать? Сколько бы я ни увидел убитых могадорцев, исход дня не изменится. Лориенцы все равно потерпят поражение и все до одного будут убиты. И я все равно буду отправлен на Землю.
— Я никогда не видел, чтобы он злился. Когда все другие теряли присутствие духа и сгибались под тяжестью стресса, твой дедушка оставался спокойным. Обычно именно в такие моменты он выдавал свои лучшие шутки, и все опять смеялись.
Маленькие чудовища нападают на детей. Они беззащитны и держат в руках бенгальские огни, оставшиеся от праздника. Вот так мы и проигрываем битву: только немногие лориенцы сражаются с чудовищами, так как все остальные пытаются спасать детей.
— Твоя бабушка была другой. Она была спокойна и сдержанна, очень умна. Они таким образом дополняли друг друга. Дедушка был беззаботным, а бабушка действовала незаметно, за кулисами, чтобы все получалось, как запланировано.
Высоко в небе я вижу голубой шлейф за воздушным кораблем, уносящим нас на Землю, нас Девятерых и наших Хранителей. Вид корабля выводит могадорцев из себя.
— А потом была Джулианна, моя жена.
Вдалеке виден взрыв, на этот раз похожий на тот, что сопровождает пуски ракет с Земли. В небо взмывает еще один корабль, за ним тянется огненный след. Сначала корабль летит медленно, потом набирает скорость. Я удивлен. Наши корабли при пуске не использовали огонь, не использовали они так же ни масла, ни керосина. За ними тянулся тонкий голубой шлейф дыма от кристаллов, которые приводили их в действие, но никогда не было такого огня. Второй корабль по сравнению с первым выглядит медленным и неуклюжим, но все же он взлетает, набирает высоту и скорость. Генри никогда не упоминал о втором корабле. Кто на нем? Куда он направляется? Могадорцы кричат и показывают на него. Они опять охвачены тревогой, и на какой-то момент лориенцы воспряли духом.
— У нее были самые зеленые глаза, какие я только видел, ярко-зеленые, как изумруды, плюс сердце, такое же большое, как вся планета. Она всегда помогала другим и постоянно приводила животных и оставляла жить с нами. Я никогда не узнаю, что она нашла во мне.
Большое чудовище вернулось, то самое — с красными глазами и огромными рогами. Пена, смешанная с кровью, падает с бритвенно острых зубов, таких больших, что они не помещаются во рту. Мужчина в серебряном и голубом стоит прямо перед ним. Он пытается при помощи своих способностей поднять чудовище, и оно поднимается на метр-два, но, как ни борется мужчина, выше поднять не удается. Чудовище ревет, дергается и падает на землю. Оно идет натиском против способностей мужчины, но не может их сломить. Мужчина снова поднимает его. На его лице в лунном свете блестят пот и кровь. Потом он выгибает ладони, и чудовище валится на бок. Земля вздрагивает. Небо заполняется громом и молниями, но дождя нет.
— Она любила долго спать по утрам, и я всегда просыпался первым. Я сидел в кабинете и читал газету, готовил завтрак, выходил пройтись. Иногда, когда я возвращался, она все еще спала. У меня не хватало терпения ждать — так я хотел начать новый день вместе с ней. Она приводила меня в хорошее настроение одним своим присутствием. Я входил к ней и пытался разбудить. Она натягивала на голову простыни и ворчала на меня. Почти каждое утро повторялось одно и то же.