Я не знал точной дороги, по которой отправились всадники, но мы с Белль неоднократно на карте прорисовывали маршруты до ее дома, несколько вариантов в зависимости от времени года и транспорта. Я выбрал самую короткую дорогу и только молился про себя, чтобы я оказался чересчур мнительным. В конце концов, они предъявили перстень ее отца, который (очередная волна холода окатила меня) выдавался его поверенным. А это значит, любой из этих людей мог стать предателем или убитым. Подобные вещи легко можно скопировать или украсть. Как можно было так довериться этим проходимцам? Неужели вежливость их главаря настолько запудрила мне мозги? Белль говорила же мне, что хозяина легко можно прочитать по его слугам...
Я продолжал себя грызть, пока не стемнело настолько, что я был вынужден остановиться. На этих лесных дорогах кони ломают ноги даже днем, спотыкаясь о торчащие корни деревьев, а уж ночью и всадник может свернуть себе шею. Поэтому я был вынужден спешиться. Я набросил повод коня на ветку ближайшего дерева, а сам стал ходить взад-вперед. Я не захватил с собой ни одеяла, ни еды, ни воды. На мне была только тонкая рубаха да бриджи, даже плащ я не успел накинуть на плечи. Но я не чувствовал внешний холод, слишком меня промораживал внутренний. Во мне росла уверенность, что сейчас мне нельзя медлить, что еще немного и случится что-то непоправимое.
Не выдержав напряжения, я бросился бежать по дороге, оставив коня. Я бежал и проклинал свою неудачливость, зачем я снова стал превращаться в человека, ведь именно сейчас пригодилась бы моя звериная сущность с острым нюхом и быстрыми лапами. Я бежал, не чувствуя ног, и пытался усилием воли перекинуться в зверя, уловить запах взмыленных коней или тонкий аромат Белль. Я бежал, забыв об усталости и слабости человеческого тела, ощущая только неровную поверхность дороги, перепрыгивая торчащие корни и уклоняясь от низко растущих веток, не различая их в темноте.
В конце концов я осознал, что уже некоторое время бегу на четырех лапах, а ветер треплет мои длинные уши. Причем бежал я не по дороге, а среди огромных деревьев, мелькающих по сторонам, и я точно знал направление, я чувствовал запах разгоряченных мужских потных тел, резкие запахи лошадей, запах жарящегося на костре мяса.
Когда я приблизился вплотную, я полностью вернул свое сознание, сохранив звериное обличье. Я приник к земле и осторожно подполз ближе, навострив уши. Белль нигде не было видно, но я чувствовал ее запах, скорее всего, ее разместили в одном из шалашей, наскоро выстроенных неподалеку от костра. Благородный сидел на самом видном месте, он довольно улыбался, слушая своих подопечных. Один из них спросил:
- Так как поступим с девкой? Просто продадим купцу?
- Не продадим, а милостиво примем вознаграждение за спасение родной дочери, желательно золотом и драгоценностями, - демонстративно нахмурился мечник.
Бандиты счастливо расхохотались, они явно гордились смекалкой и хитростью своего предводителя. Но тот же мужик снова спросил:
- А нам обязательно возвращать ее в целости и сохранности?
- А что, ты хочешь забрать у нее на память пальчик? - блеснул юмором его сосед.
- Да я подумал, что чудовище могло оказаться и не столь воспитанным. Он же зверь, и желания у него звериные. А за столько дней он чего только не успел с ней вытворить...
Благородный на секунду задумался:
- Идея, в общем, неплоха. Только девушка сможет рассказать отцу, как оно все было...
- Ну и пусть говорит. Отдадим ее в полном отрубе, мол, вон как ее измучал тот урод, буквально из пыточной вырвали. Еще больше денег отвалит купчишка. А когда она очухается, нас уже и след простыл. К тому ж, может, и после того ничего не скажет.
- Может, ей еще и понравится, - поддакнул один из уродов.
Я лежал, прижав уши и старательно глушил рычание, непроизвольно вырывавшееся из горла. Лошади, стреноженные неподалеку, заволновались, стали тревожно бить копытами. Мечник привстал, крикнул кому-то:
- Косой, что там с лошадьми?
- Может, волка почуяли, - раздался грубый голос из кустов неподалеку.
Предводитель снова сел, улыбнулся:
- Умеете же убеждать, чертяки. Осталось определить очередность.
- И того, кто повезет ее потом, так как она вряд ли сможет сама сидеть на лошади.
Снова раздался взрыв хохота. Я с трудом держал себя в руках, мысленно придавливая себя к земле, но чувствовал, что шерсть на спине уже встала дыбом, а верхняя губа постоянно вздымалась вверх, обнажая клыки.