Улыбнулся Даго Хериму и сказал ему:
- Понял я, что имеются два вида случайностей: хороший и плохой. Почему же ты считаешь, будто меня ожидает случайность плохая?
- Но ведь я уже говорил, что это игра в кости. Неужели ты хочешь поставить на кон свою державу?
Задумался Даго, и Хериму вроде даже показалось, что убедил он его. Но тот, ложась спать и закутываясь в суконный плащ, сказал ему:
- Я ценю твой разум, Херим. Я не люблю играть в кости, не люблю вина и пива, от женщины не приму даже воды, если перед тем она не испробует ее. Я сделаю так, как ты хочешь, если вначале ты отгадаешь мою загадку.
- Слушаю, господин.
- Скажи мне, Григорий I стал Великим только лишь потому, что ему показался Архангел, или же Гавриил показался народу затем, что Григорий должен был стать Великим?
- Как это понимать, господин?
- Можно ли преодолеть тысячи трудностей и поставить на колени сотни человек, если не можешь одержать победу над одним? А теперь спи, Херим. И больше не указывай мне, раз не смог разгадать мою загадку.
Но еще раз осмелился Херим спросить у Даго:
- Скажи мне откровенно, господин: ты христианин?
- Меня помазали освещенным елеем и я прочел символ веры. Мой меч тоже был благословлен священником. В своих вьюках я везу золотую цепь с крестом. Так что помни о том, что правление мое будет освящено.
- Но ни разу не видал я тебя молящимся или осеняющим себя знамением креста, зато много раз давал ты пищу лесным и речным богам.
- Государь должен иметь множество слуг, и служить многим богам. Поэтому, никогда больше не спрашивай, христианин ли я. Я тот, кем хочу быть. Один лишь я знаю, кто я такой.
- Но можно ли мне будет молиться за тебя, когда пойдешь ты драться со Змеем?
Долго не отвечал Даго. Лишь через некоторое время смог признаться он:
- Я родился в роду карликов, но отцом моим был великан Боза. Многие люди видели, как я родился, но никто не видел, как меня зачали. Так как же мне быть уверенным, что мой отец великан, если не стану я свершать деяния, пугающие огромностью своей не только карликов, но и людей обычных? Херим, если ты дашь мне уверенность, что меня зачал великан6 я не пойду драться со Щеком. Только если ни ты, ни кто-либо иной во всем мире не можете дать мне такой уверенности, лишь мои сверхчеловеческие деяния станут бесспорным доказательством. - А чуть позже он добавил: - Если я погибну, похорони меня как человека маленького. если же я вернусь, забудь о всем том, что я сейчас рассказал тебе, ибо умрешь ты, если замечу я в тебе хоть каплю сомнений в том, течет ли во мне кровь великанов. Я могу простить многое, все, кроме этого вот сомнения.
И Даго заснул или же притворился, что спит, поскольку Херим никогда так и не был уверен, что происходит с господином его на самом деле. Сам же Херим не мог заснуть потому, что вновь в голове его был хаос.
Костер догорал, на небе заблестели звезды. Херим поглядел на усеянное звездами небо и впервые за долгое время задумался о Боге, едином и всемогущем. Это было правдой, что еще в Фульде, в монастыре, перестал он верить в замученного на кресте Бога, ибо тот превратился в личную собственность пап и епископов и даже некоторых правителей. С именем Бога на устах заводили они собственные порядки, объясняли, что, по мнению этого Бога, хорошо, а что плохо; с именем этого Бога одевали себе на головы короны, создавали государства, убивали, делали людей рабами, приказывали отказаться от всяческих желаний, но сами были переполнены собственными желаниями и стремлениями. Даже Священный Город стал местом наивеличайшего разврата. И он сам, Херим, поддался желанию поиметь женщину, но его - пусть даже перед тем и отпустив грехи - выгнали из монастыря, а потом еще и предали анафеме. Так разве существовал Бог, единый и всемогущий, если то, что совершали владыки всегда было хорошим и получало Его одобрение, сделанное человеком малым - становилось плохим и тут же осуждалось? Но, раз не существовало Бога, не имелось, следовательно, и законов Его, историей же народов и повелителей правил хаос и случай.
И подумал Херим, что, может быть, ближайшее будущее позволит ему разрешить загадку Даго. После того он либо снова очутится в клетке из прутьев, либо добъется высших должностей, Вот почему , несмотря на теплую ночь, затрясся он под накидкой из волчьей шкуры, ибо и то и другое показалось ему страшным.
Даго встал до рассвета и шепотом отдал Хериму несколько приказаний, от которых монаха опять затрясло. Молча глядел он, как его господин, нагруженный сетью и вооруженный всего лишь коротким мечом, исчез в темноте, когда же растворился он во мраке, почувствовал Херим бремя одиночества. Понял он, что нет на всем свете у него ближе, кроме ушедшего человека. Без него мир превратился в хаос, а сам он, Херим, ничтожным прахом, несущимся по ветру случая. И понял Херим, что полюбил он Даго Господина любовью, похожей более на любовь животного, чем человека.
Утром Хорива принес зарезанного петуха. Старец был обеспокоен отсутствием Даго, но Херим показал ему на пасущегося Виндоса.
- Даго Господин пошел за Щеком, ты же выполняй все его приказания.
Старик появился через пару часов. Петух уже повис на Дереве Щека. Херим не проявлял перед людьми ни страха, ни какого-либо смущения, ибо так приказал ему Даго.
Наступил вечер, а после него пришла и ночь. На небе вновь ярко светили звезды. Одиночество тяжким камнем повисло на Хериме, и был он переполнен страхом. Он думал о том, что ждет его, если Даго погибнет. Тогда у Херима останутся три лошади, в том числе и белый жеребец; наполненные добром вьюки и франконские мечи. Только вот куда идти с этим всем Хериму - монаху, переставшему верить в Бога? Что должен делать человек, осознавший хаос мира? Ему не хотелось возвращаться на запад, к франкам. Но и варваров-склавинов на востоке он тоже опасался. Был ли безумен Даго со своим замыслом сотворения сильной державы? Был ли безумен он, идя на бой со Щеком? Только, ведь даже если история народов была собранием случайностей, и Даго мог погибнуть от руки Щека, точно так же могло оказаться, что он победит и создаст свое государство. Надежда и тревоги попеременно мучили Херима.
Утром появился Хорива и сказал, что петух на Дереве Щека исчез.
- Приведи ко мне девочку, - властно приказал ему Херим. - Прежде, чем привяжешь ее, от имени Даго и по его приказу, должен я взять ее в пестование его. Она знает, что ждет ее?
- Нет, господин. Кабы знала, то умерла бы от страха или же бросилась бы в реку.
Для своего возраста девочка была хиленькой, слабо развитой. Может она болела легкими, потому что ее мучил кашель. Но может сердце ее билось слишком медленно, так как губы ее были слишком бледными.
Херим погладил девочку по реденьким, длинным и светлым волосам, взял пальцами под подбородок и взглянул в голубые, перепуганные глаза. Много дорог прошел Херим, нагляделся на жестокости, начитался о насилиях и смертоубийствах. А сколько жестокостей познало его собственное тело? Только дитя это, идущее на смерть, пробудило в нем огромную жалость и сомнения. Почему это именно ему доверил Даго такое жестокое задание - послать на смерть малое дитя? Чувствовал он - еще мгновение, и прикажет он Хориве отослать девочку домой.
Но он пересилил себя. С яростью пнул недогоревшую колоду в костре. Затем наклонился над девочкой и сделал на лбу ее знак креста, бормоча какие-то непонятные даже самому себе слова.
- Идите, - приказал он старцу, показывая на дальнюю опушку леса.
Херим повернулся к ним спиной и сел у погасшего костра, будто у него разболелся живот. Он даже и не заметил, что этим утром никто даже не вышел из своих домов, все селение выглядело вымершим, хотя смерть ребенка была здесь делом обыденным.
Хорива привязал девочку к стволу громадной липы над оврагом. Он не сказал ни слова, поскольку с ребенком, тем более с девочкой, нечего было разговаривать. Та тоже ни о чем не спрашивала, зная, что не услышит от старика ни слова. Она начала плакать лишь тогда, когда старец исчез из виду. Сначала тихонько, а потом все громче.