Обо всем этом она говорила с настолько огромным возбуждением, как будто уже всего этого достигла. А ведь из комнаты еще не были вынесены тела Фулько и Даго. Потому Херим перебил ее:
- Не подчинятся тебе Авданец с Палукой. Не откроет тебе врат Спицимир, поскольку в Гнезде с ним сын Пестователя, Лестк. При известии, что Пестователь погиб, против нас выступят жаждущие мести эсты и все поморские народы. Я же говорил тебе, госпожа, что держава эта распадется словно плохо выжженный глиняный горшок. А что с Хельгундой? Ты забыла про ее права на трон Пепельноволосых? От войны с нами всех их удерживал только страх перед Пестователем. А будут ли они испытывать страх перед тобой?
- Замолчи! – крикнула Зифика. – Замолчи, иначе я пробью тебе грудь ножом. Разве не возбудит в них страх сообщение, что это я отважилась убить Пестователя, перед которым ты и другие дрожали от страха?
- Госпожа, я любил Пестователя, - слезливым голосом признался Херим. – Я любил его, потому что он исполнил все, что обещал. Были такие мгновения, когда рядом с ним я и сам чувствовал себя великаном. А ты, госпожа? Разве не было в тебе к нему хоть чуточку любви?
- Да, такие мгновения я испытывала. Только он гораздо сильнее любил власть, чем какую-либо женщину, чем собственного сына, от которого отрекся, считая того карлом. Сильнее его любви к власти оказалась моя любовь к Киру. Я не осуждаю тебя за то, что ты плачешь по Пестователю, поскольку это означает, что можешь быть верным.
- Ты тоже жаждешь власти.
- Но не для себя, - ответила та.
А потом повторила приказ:
- Тела бросьте в реку.
Только лишь теперь два воина схватили тело Фулько, двое других подняли покрытое плащом тело Даго и понесли его по коридорам, затем из ворот, через посад до самой пристани, где швартовались суда.
Даго услышал громкий плеск воды: это воины вбросили в Висулу тело Фулько. Потом те, что уже справились с графом, помогли тем двоим, что несли Даго.
- Тот первый был уже почти что недвижный и холодный. А у этого тело мягкое и теплое, - сказал один из тех, кто бросал тело Фулько в реку.
- Ничего, в речке остынет, - рассмеялся кто-то из четверых.
Другой сказал шепотом:
- Лестки рассказывали, что он был в Змеиной Пещере, и его сделали бессмертным.
- Нет таких чар, которые делали бы бессмертным, - прозвучал ответ, и все четверо стали раскачивать тело Пестователя. Когда же раскачал, бросили далеко от от помоста в погруженное в темноту течение Висулы. Белый плащ Херима тут же сдвинулся с тела и поплыл по поверхности воды, так что какое-то время четверка видела белое пятно на поверхности. Сам же Даго нырнул глубоко, а потом, практически бесшумно, выплыл на поверхность. Чувствуя, что конечности коченеют от ледяной воды, он скрылся за корпусом пришвартованного у пристани крупного купеческого судна. Воины ушли. На судне было слыш\но, как купцы переговариваются по-сарацински. У них Даго не мог искать помрщи, ведь они тут же выдали бы его тому, у которого нашли пристанище на пути. Рядом было пришвартовано другое судно, с ним колыхалась на волнах привязанная веревкой небольшая лодка, долбленка без весел. Дрожа от холода, Даго забрался в нее. Он чувствовал, как снова коченеют руки, ноги и все тело; если он сам хотел выжить, нужно срочно найти какую-нибудь теплую одежду. Даго потянул долбленку к борту судна и стал прислушиваться. На этом судне тоже пребывали сарацинские купцы и матросы, только их голоса доносились с кормы. Тогда Даго забрался на резной нос, перебрался через борт и погрузился в заполняющее трюм зерно. На ощупь он добрался до кучи льняных полотнищ, которые, с случае дождя, служили для того, чтобы накрыть груз. Два таких полотнища он забрал с собой на долбленку, затем перегрыз зубами конопляную веревку и позволил лодочке поплыть по течению реки, ладонями, словно веслами, направляя ее к левому берегу Висулы.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
КЛОДАВА
Рано утром, на песчаной прибрежной полосе Даго нашел кусок кремня с очень острым краем. Ним он порезал два куска льняной ткани, которые украл с купеческого судна, и сделал из них нечто вроде верхней одежды. После того он обвязал полотном ноги до самых колен. Ему было все так же холодно, вот только не было у него ни огнива, ни трута, чтобы разжечь огонь. Впрочем, дым мог выдать его местонахождение. На самой опушке дремучего леса острым краем кремня срезал он несколько елочек и сделал из них дротики с заостренными концами. Оружии это было примитивным, зато могло защитить перед дикими зверями. Вооруженный таким вот образом, Даго углубился в чащу, направляясь в сторону запада. Голода он не испытывал, но время от времени чувствовал в себе действие яда, проявляющееся в головокружениях. Шел он осторожно, как учила его Зелы, не ломая веточек, перенося тяжесть тела с одной ноги на другую. Движение разогревало Пестователя, так что ему сделалось гораздо теплее. Он не знал лишь того, куда ему следует отправиться. Где бы он ни появился, то ли в небольшом городке, то ли в Крушвице или Гнезде, еще раньше туда должны были добраться посланцы от Зифики с известием о его смерти, а так же о власти, которую захватила для себя Дикая Женщина. Умение правления людьми учило его, что человек по сути своей злой, и только лишь законы, навязанные чьей-нибудь властью, могут направить его в сторону добра. Он не мог рассчитывать на чью-либо дружбу или доброжелательность, раз его признали мертвым. Даго осознавал, что слабые поддадутся Зифике, а тот, что посильнее, воспользуется случаем, чтобы самому стать властителями хотя бы елочка земли и кучки людей, ибо нет ничего более сладкого, чем власть. Так куда мог он пойти, если никому не мог верить? Долго его учили, чем является государство, и какими законами оно управляется. Осознавал он и то, что созданное им в течение нескольких лет, в один миг распадется словно глиняный горшок – как верно определил Херим. Странно, но именно Херим, как сделал вывод Даго из подслушанного разговора, не принимал участия в заговоре, ба, он даже плакал над его телом и накрыл его плащом, из-за чего спас Пестователю жизнь, хотя сам об этом и не знал. Так что, быть может, имеется в людских существах крошка добра, но когда загорится солнце чье-нибудь силы, эта крошка тает, словно кучка снега под воздействием тепла. Так что приходилось опасаться савроматских воинов, нужно было избегать собственных воинов и богачей, так как васех их он держал в ежовых рукавицах, а всяческое человеческое существо всем своим телом и всей своей душой стремится к воле.. Он же, Даго, был тем, кто накладывал дань, раздавал жизнь т смерть, отбирал свободу.