Ночью Даго весь облился потом. Он простыл в реке, и теперь у него была сильная горячка. Попеременно, он то стучал от холода зубами, то вновь плавал в собственном поту. Утром же он почувствовал чудовищную слабость и уже не мог бежать, передвигаясь очень медленно и все время опираясь на дротиках. В конце концов, он дошел до края леса и увидел огромное пространство лугов с желтеющей травой. Где-то вдалеке была, похоже, вёска, так как на лугу пасся табун кобылиц с жеребятами. За табуном присматривало несколько подростков и два лохматых пса. Но как выловить жеребенка, если псы тут же почуют приближение чужого человека? К тому же у Даго, похоже, была сильнейшая горячка, потому что временами он терял сознание.
И вдруг пришло озарение. Ну да, именно собаки. Разве собачье мясо было хуже конского?
Ночью он выманил собак на опушку леса и пронзил их тела острыми дротиками. Те громко скулили, умирая, из-за чего из шалаша вышли мальчишки с факелами. Тогда Даго закинул себе на спину тело одной из собак и вновь скрылся в чаще.
Острым краем камня, который Даго забрал с берега реки, он разодрал пса на куски и начал есть сырое мясо. Пища была чудовищной, уже много лет Даго не ел необработанной пищи, потому несколько раз его рвало. Но, в конце концов, он утолил голод. Вот только горячки он ничем убрать не мог и с каждым мгновением чувствовал себя более слабым.
Тело пса могло ему хватить на пару дней. Даго нашел яму от поваленного дерева неподалеку от ручья, натаскал в нее листьев, и залег там. Когда возвращалось сознание, он полз к ручью и жадно пил, потом ел мясо и рвал. По ночам его неустанно мучил сухой и болезненный кашель. Наконец он совершенно утратил чувство времени, глаза у него начали гноиться, Даго не знал, сколько уже дней валяется он в лесной яме, что там снаружи: день или ночь, потому что иногда, когда посреди дня горячка отбирала у него сознание, ему казалось, что погружается во мрак.
В один прекрасный день Даго почувствовал себя лучше, горячка вроде как спала. Теперь его мучил голод; остатки собачьего мяса пропали. И он решил отправиться на охоту. Взял в руки заостренную палку, обнаружил место, куда к водопаду на ручье приходили серны и кабаны, влез на дерево и застыл на ветви. Вскоре он убедился в том, что в это время года покрывающие его тряпки никак не обеспечивали какой-либо защиты от холода. Тут еще пошел снег с дождем, он же трясся на безлистом дереве, опасаясь того, что не только не сможет убить какого-либо зверя, но что утратит сознание и упадет на землю. Стуча зубами и трясясь всем телом, он все же вытерпел до раннего вечера, и ему удалось вонзить острие своей палки в молодого подсвинка, который проходил под деревом со стадом кабанов. С огромным трудом притащил Даго убитого зверя к своей яме, разодрал острием кремня лохматую шкуру и вонзил зубы в еще теплое мясо. Потом его снова вырвало, вернулась горячка, и он потерял сознание.
Понимание действительности вернула боль в запястьях и щиколотках. С трудом Даго открыл гноящиеся глаза и понял, что пара людей несет его, свисающего с жерди, словно убитую на охоте серну. Третий копьем отгонял собак, пытающихся достать зубами его бок и выдрать кусок плоти. Люди не разговаривали один с другим, он тоже не стал к ним обращаться.
Долго они пробирались через болота, пока не очутились на огромной поляне, а потом на излучине реки, где стояло десятка полтора мазанок. В загородках из жердей паслись кобылы с жеребятами, очень крупные, наверное, купленные от ободритов, поскольку только в тех землях разводили таких рослых лошадей. Благодаря огромным коням в течение длительного времени, как Даго сам слышал при дворе Людовика Тевтонского, конники ободритов побеждали конников саксонцев в неустанных боях, которые вели тевтоны вели с племенами склавинов между Альбис м Вядуей. Из вёски напротив двоим носильщикам выбежала куча мужчин, женщин и детей. Даго услышал, как они переговариваются:
- Лесной человек! – кричали они. – Лесной человек!
До Даго дошло, что его длинные, взлохмаченные волосы и лицо с многодневной щетиной делали его похожим на того лесного человека, которого и он сам убил на самом пороге своего зрелого возраста в пуще возле дворища Зелы.
- Он жрал сырое мясо подсвинка. Он болен, - объяснял остальным один из несших его мужчин. Потом то же самое они повторили старцу со сгорбленной спиной и совершенно седыми редкими волосами. Старец опирался на искривленном посохе, который, наверняка, был символом власти. Тот осмотрел свисавшего с жерди Даго и, видя, что пленник шевелит веками, сказал, указывая на него пальцем:
- Лесной Человек. – После того он указал на себя и людей из вёски: - Конееды, конееды…