Он, совершенно голый, сидел на деревянной лавке, а она мылила ему плечи, спину, мыла волосы, смывала грязь с живота и бедер. Ненадолго схватила в ладони его мошонку, когда же от нежных прикосновений его член встал, Клодава присела у ног Даго и губами охватила его желудь. Он же ужасно восхотел ее, схватил за руки, а потом поднял за огромные ягодицы. Тогда Клодава закинула ему руки на шею, припала к нему всем телом и начала страстно целовать в губы, в шею, в веки. Но исполнить телесное желание они не могли, так как служанка ежеминутно приносила новое ведро с горячей водой, и это им мешало. Так что Клодава обливала Даго горячей водой, хлестала тело веником из веток, ему же казалось, что вместе с потом, что выделял он в жаркий воздух бани, из него уходит хворь.
- Будешь жить у меня, словно король, - нашептывала она на ухо, густым гребнем расчесывая его белые волосы, чтобы избавился от вшей, которые напали на него во время пребывания у нонеедов. А потом они сидели один рядом с другим на лавке, вдыхая сухой воздух, иходящий от разогретых камней, и вновь обильно потели.
- Когда у тебя была женщина? – спросила Клодава.
- Не помню, - ответил Даго после долгого молчания.
- А во мне мужчина не был уже четыре года, - чуть не простонала женщина от желания.
- Я заполню тебя, - пообещал он.
- Кто хотел тебя отравить? – вновь спросила Клодава, так как желала знать об этом мужчине все. Его тело предостерегало ее, что если он заполнит ее семенем и подарит наслаждение, то станет иметь над ней огромную власть. Она боялась этого, но вместе с тем и желала подобной власти. – Не хочу я твоих сокровищ. Вместо золота и серебра мне будет достаточно тебя, - наговаривала она ему на ухо. – Скажи, кто ты такой. Хочу знать о тебе все, чтобы крепче любить.
Даго поднялся с лавки, взял льняное полотенце.
- Никогда меня ни о чем не спрашивай. Так для нас будет лучше, - решитеольным тоном заявил он.
А на ее громадном ложе он показал ей искусство любви, которому научила его Зелы. Поначалу долго-долго он бродил губами по ее телу, пока от этих ласк Клодава не получила наслаждение. Потом он вошел в нее и был в ней так долго, что она познала наслаждение во второй раз. Уставшая и счастливая, женщина лежала рядом с мужчиной в темноте, думая о том, как это хорошо, что после прихода дня вновь придет ночь, и они будут вместе.
Утром Клодава провела Даго по своему большому дому, демонстрируя развешенные на стенах сокровища. Даго выбрал для себя средней длины франконский меч, пояс с коротким мечом, шищак с подцепляемой кольчужной сеткой, покрывающей шею, легкий щит в форме миндалины и крепкие кожаные рукавицы воина. Трое сыновей Клодавы – самому старшему было двадцать лет, самому младшему шестнадцать – глядели на чудака понуро, и хотя боялись матери и ее бича, во время обеда цеплялись к нему на языке склавинов, но Даго делал вид, будто бы их не понимает. Потом он приказал изготовить деревянные мечи и начал учить их бою.
Это были три здоровяка, верящих только лишь в собственную силу, и до сих пор пользующихся кистенями. Они не умели ловко двигаться, поэтому, раз за разом, деревянный меч Даго вырывал оружие из их рук. Он даже позволил им атаковать вместе, и все равно выиграл. Тогда-то они испытали перед ним страх и уважение. А когда он попросил Клодаву сообщить им на языке склавинов, что не собирается оставаться здесь хозяином, они уже не цеплялись к нему, даже проявляли радость, потому что, с тех пор как чужак появился этом доме, мать была более радостной, ее бич свистел все реже, а еду подавали более жирную.
Как-то раз конюх, что держал стражу у ворот, сообщил о прибытии чужих людей. Ними оказались три савроматских воина и сборщик налогов с двумя легкими санками, запряженными лошадьми. Вооруженный Даго спрятался на чердаке дома, чем дал понять Клодаве, что не желает, чтобы его видели.
Королева Зифика готовилась защищаться перед Караком, и со всех подчиняющихся ей земель назначила дань: от каждого имевшегося воина или невольника: три мерки овса, одна мерка ржи и половина мерки пшеницы. Клодаве было приказаны вскоре пригнать ее лошадей в Крушвице, где она получит за каждого способного под седло коня сумму, равносильную десяти коровам в серебряных гривнах или золотых солидах. Ночевали они во дворище. Даго не хотел спуститься вниз, в комнаты Клодавы.
- Неужто ты их боишься? – удивленно спросила женщина.
- Не следует, чтобы кто-то знал, что ты держишь в своем доме норманна. Нас тут ненавидят.