Астрид молча глядела, как ест ее гость. Она не присела на лавку рядом, но продолжала недвижно стоять у пылающего огня и о чем-то сосредоточенно думала.
- Возьми, - сын Бозы отодвинул пустую миску и ложкой указал ей на кучку куфических монет. - Это тебе.
Женщина собрала монеты и положила их в два кошелька.
- Один из них мне известен, - сказала она. - Он был у купца, который покупал рабов у Гурды. Ты убил Гурду.
- Да, - кивнул он. - Это мое колдовство.
- Если я сообщу об этом стражникам князя Акума, ты тоже потеряешь жизнь.
- Ну а эти куфические монеты? - спросил сын Бозы. - Ведь я же не требую от тебя многого. Предоставь мне жилье, научи языку и обычаям. Ты рассказывала мне, что после смерти мужа живешь в бедности, что тебе пришлось продать рабов и уволить служанок. Теперь ты станешь богатой.
Женщина коснулась рукой груди, рисующейся под льняной рубахой.
- Чего ты еще потребуешь?
Он отрицательно качнул головой.
- В этом городе много женщин. Я видел их обнаженными до пояса. Они заманивали меня своим телом. Если мне захочется женщину, за одну из этих монет приведешь мне одну из них.
- И ты больше ничего не хочешь, кроме еды, жилья, обучения языку и обычаям?
- Ничего. И если правда то, что ты живешь без мужчины, мой меч даст тебе защиту. Я убиваю быстро и бесшумно. Только это я и умею.
- Ладно, - кивнула она.
Тогда сын Бозы попросил, чтобы она села на лавке по другую сторону стола, подсунул лампу под самое ее лицо и потребовал, чтобы она поглядела ему прямо в глаза.
- Ты приказываешь мне, будто я ребенок, - оскорбилась Астрид. - А ведь я могла бы быть твоей матерью. Зачем ты хочешь смотреть мне в глаза?
- Тебе мало лет, чтобы быть моей матерью. У тебя красивые зеленые глаза, а кожа на щеках нежна будто лепестки у цветов.
- Не говори со мной так красиво, а не то я подумаю, будто ты меня хочешь.
Еда наполнила сына Бозы сытостью. Но, вместе с тем, он почувствовал и страшную усталость.
- Разве ты не видишь, как я оборвался? - спросил он. - Я хочу отдохнуть. Дай мне чистую рубаху и укажи место, где бы я мог заснуть.
- Это дом аскомана, - ответила женщина. - Аскоманы спят голыми. Ложись на лавке возле камина. Там есть баранья шкура, под ней тебе будет тепло. А завтра я устрою для тебя баню и дам одежду, оставшуюся от мужа. Ты долго шел сюда?
- Я не считал дней и ночей, но их было много.
Астрид подкинула дров в огонь и неспешно поднялась по лестнице. Может она спала там, или же ей хотелось там спать сегодня. Сын Бозы чуть ли не на ощупь нашел лавку и разложенные на ней шкуры. С огромным облегченьем сбросил он с себя вонючие лохмотья - ведь он не мылся и не снимал одежду уже много дней и ночей. Кожа на его теле буквально лущилась от грязи.
Свою кольчугу и щит он уложил на утоптанном глиняном полу, лохмотья положил на лавке. Голый, держа в руках лишь Тирфинг и нож и набросив на себя баранью шкуру, сын Бозы укрылся в самом темном углу комнаты. Он сел там и прикрыл веки. Рукоять ножа он опер на колени, направив лезвие вверх. Если бы он заснул, и голова упала, кончик ножа обязательно уколол бы его подбородок. Парень боялся заснуть, так как показалось ему, что в глазах у Астрид увидал он фальшь. Он сознавал, что обладает нечеловеческой силой, так как в нем течет кровь великанов. Но, как предостерегала его Зелы, и как учил собственный опыт, Лесной Человек был сильнее, и жизнь ему спас лишь Тирфинг. Но даже и меч оказывался бессильным, если держащий его поддавался человеческой слабости - потребности во сне. Ибо ведь у спящего победителя украл Одоакр чудесный меч Тирфинг - этому учила песнь Зелы.
А ведь он был всего лишь юношей, измученным долгой дорогой и бессонницей; тепло очага и спокойствие темного дома отбирали остатки сил и отдавали тело на милость сну. И все же, что заставляло его быть чутким и защищало перед слабостью. Какая-то странная горячка, начавшая травить его во время погони за воинами Гурды - Жажда Деяний, ничем не успокоенное желание действовать. Юноша чувствовал в себе эту горячку, и это она время от времени будто судорогой сотрясала все его тело, отгоняя сон и слабость.
Трижды кончик ножа больно кололо его в подбородок. В третий раз он поднял отяжелевшие веки и увидал спускающуюся по лестнице Астрид. Она была совершенно голая, с распущенными волосами; в руке она держала длинный нож. Отблески огня в очаге и масляная лампа слабо освещали комнату, но белизна женского тела резко выделялась в темноте, а по лезвию ножа несколько раз алой искрой пробегало отражение каминного жара. Сын Бозы глядел, как она бесшумно приближается к тому месту, где должен был он спать. Так же бесшумно поднялся сын Бозы из своего угла и встал за спиной Астрид.