— А какую ставку предлагают вам в Белграде?
— Думаю, две с половиной тысячи.
— Я вам предлагаю три с половиной. И сразу аванс — тысячу. Плюс — квартира, питание и, возможно, приличный парень.
— А где это ваше место?
— Английская аристократия, милочка, чтоб заработать, отправлялась в джунгли. А уж югославской трудящейся женщине сам бог велел ехать в боснийское село, имеющее к тому же отличное будущее. По рукам?
Она жалась, отнекивалась, ссылаясь на маму, в существовании которой я сильно сомневался. Ну а если она все-таки была, то в дела дочери явно не вмешивалась. Я был бы не я, если б не сумел уговорить такого цыпленка согласиться ехать со мной. Чего я ей только не наплел, во всяком случае величайших лжецов мира я не посрамил. Я так расписывал Лабудовац, что оставалось удивляться, почему все наши конференции, пленумы и съезды проводятся в какой-то там Опатии и Дубровнике, когда есть Лабудовац! Наконец она сказала, что чемодан ее находится где-то поблизости и, чтоб можно было сразу тронуться в путь, надо… но только как же это так, где это видано, чтоб незнакомого человека так вот с ходу брали на работу, где это видано, чтоб человек так вот с ходу принимал предложение, не зная даже, в какой это части света, уж не говоря про то, какое это место, чтоб… и т. д.
Я прикидывал в уме все «за» и «против» и пришел к одному выводу: надо брать ее на работу. Она-то уж не принесет в контору завтрак в торбе для овса — кукурузные початки и кусок солонины, и мне не придется потом выметать за ней крошки. И по три раза на дню не будет выбегать на улицу, чтоб спросить первого встречного, как пишется та или иная буква, забытая по причине долгого неупотребления, что следует ожидать, если я предпочту обойтись кадровыми ресурсами Лабудоваца.
Ежели она внесет в делопроизводство хоть частицу себя, книги у нас будут чистыми, как стеклышко.
К такой в кабинет не войдешь без стука. Под взглядом ее красивых глаз ершистые посетители спрячут когти в бархатные лапки.
Она станет первой женщиной в Лабудоваце, которая не услышит за спиной ржанья. Все будут с ней вежливо здороваться: «Добрый день!»
— Ваша биография меня не интересует! — сказал я, чтоб не бередить ее ран. — Диплом меня тоже не волнует. Я не страдаю идолопоклонством перед ученостью. Если вы возьметесь, ваши способности…
— О, они в самом деле весьма разносторонние! — воскликнула она уверенно.
Я смерил ее с головы до пят и подтвердил:
— Не сомневаюсь!
Теперь я понял, почему разорилось столько королевств и лопнуло столько банков.
Под вечер мы решили пройтись по Сараеву. Но прогулка, увы, не состоялась. Когда мы проходили через пивной зал гостиницы, бармен, заспанный и опухший, Сплюнул через стойку и сказал:
— Эй вы, если вам надо через Романию, через полчаса будет грузовик.
Я нагнулся к симпатичной курочке, уже опутавшей меня невидимыми сладостными нитями.
— Как вы смотрите на грузовик?
— О, положительно!
— Тогда вернемся, чтоб собраться в путь?
— О, конечно!
— А маме, чтоб она не беспокоилась, отобьете телеграмму из Лабудоваца.
— Непременно, — прелестно солгала она.
Боснийские полчаса растянулись, как водится, на целых два часа. Прогулку мы отложили до следующей командировки в Сараево.
Половина Сараева уже приступила к омовению перед последней дневной молитвой, когда наконец грузовик подошел. Шофер вбежал в буфет заправиться горючим. Я дал ему пятьдесят динаров и показал на спутницу, стоявшую с чемоданом на тротуаре.
— Нас двое.
— Ого, сентиментальное сосуществование! — воскликнул он. — Вам повезло. В кузове текстиль. Располагайтесь со всеми удобствами. Выгружу вас в Лабудоваце, а сам покачу дальше. До места еще километров сорок будет. В пути грузовик пользуется правом экстерриториальности, и, стало быть, на вас не распространяется положение об охране общественной морали в ФНРЮ. Смотрите только, не слишком налегайте на рессоры. Итак, может, и вы пропустите посошок? Ваше здоровье! Официант, еще по одной!
Пораженный красноречием этого чумазого плешивца, я спросил, кто он и что и какие университеты окончил.
— Я был подопытным кроликом у своего папаши, он пытался на мне доказать, что и нормальный человек может запросто получить образование. Разумеется, опыт не удался. Кроме того, два года я просидел в тюрьме. А там, как известно, ведется воспитательная и культурно-массовая работа. Скажите-ка, а эта крошка вам, случаем, не родственница? Может, дочка, а? Судя по декоруму…
— Она у меня работает.
— А у тебя, товарищ, хороший вкус!