Так вот оно что он укрыт, каким то силовым полем, пали в него бросай без разницы. Тот как раз дотягивается до ноги товарища и хочет сорвать того в уже гостеприимно раззявленную пасть. Я прыгаю на ту же статую где и мой товарищ выхватываю из его руки боевую загогулину, другой рукой рублю когтями руку соседа чтобы освободить его, тут же по наитию хватаю загогулину и засовываю поглубже в воронкообразную пасть соседушки. Та, скрипнув по рядам зубов, застревает у него в глотке. Тот делает непроизвольное движение и корежит загогулину в лохмотья. Меня толчком в бок кто толкает я макушкой лечу вниз в ущелье переулка. Приземлился я не на макушку впрочем, поскольку встретился по дороге с парой архитектурных украшений, сверху разумеется упал тюк, а затем и товарищ. А наверху вдруг вздулся огромный пурпурный в белую полоску пузырь, и тут же лопнул. Далее на меня посыпались всякие там кишки, ошметки и прочая там слизь.
Твою-мать как же я это люблю, когда ни будь мне вообще суждено быть чистым ещё или нет. Я начал оттряхиваться, товарищ мой тоже, тут меня весьма грубо толкнули, точнее, приложили об контрфорс неслабо, так что штукатурка посыпалась. Я развернулся встретить обидчика, а тот непонятно кто уже удрал вглубь переулка, тут мне въехал еще раз кто то прямо в нос, я бы с удовольствием отлетел бы обратно ан нет мне уже и на руку наступили. Далее на голову, потом на зад потом еще куда то. Я в растерянности пытался приподняться, получил пяток пинков, потом встал и отполз к стене. Мимо меня проносились тени, больно притискивали к стенам отдельно больший твари, а когда я упал на четвереньки меня избрала своим мостом куча тварей поменьше, дворняжек по моему. Продолжалась эта миграция антилоп гну через троллейбусную дверь секунд этак тридцать. Потом я лишенный всякой поддержки со стороны толпы бессильно обвалился в грязь. Вокруг валялось тряпье, трупы, раздавленные мелкие крысо-заменители и т. п. Впереди в метрах пятидесяти покачиваясь встал мой товарищ, эк его унесло. Я тоже приподнялся на ноги, ух как коленки дрожат! И ступни дрожат, камешки вокруг них, и трупы вибрируют как желе на холодильнике. Что это тут черт побери, творится? Товарищ мой похоже сообразил машет мне рукой, и плетется туда же куда и все, я бегу за ним и не слышу своих шагов. Почему? Все заслоняет рев за спиной, холодок в спине помогает разогнаться, я догоняю товарища, хватаю его за лямку тюка и тащу его за собой. Что ж там черт побери может быть такое, но знаете остановится посмотреть никакого желания. Через метров сто мы выбежали на перекресток где переулок пересекается с магистралью, рев только усиливался. Проспект обычно и ночью достаточно оживленный, тут совсем пуст, то есть не совсем пуст трупы валяются и тут. На небе вместо обилия платформ, и прочих летательных аппаратов, только пара ежей над перекрестком. Мы бежим еще метров триста, затем рев усиливается и сменяется мощным грохочущим звуковым ударом. Я оборачиваюсь на бегу и вижу мощные пенистые гребни волн которые вываливаются из переулков на улицу, они схлестываются друг с другом, образуют пенные столбы высотой метров пятьдесят с грохотом достойным залпу линкора. Еще пара секунд и темная стена вырастает над нашими спинами, мой товарищ сворачивает на пандус ведущий ко входу в небоскреб, удачная мысль пандус подымается метров на тридцать, можно отсидеться. Быстро карабкаемся на него нас уже обдают брызги ледяной воды. Лезем вверх по столбу на всякий случай, особо рьяные волны здорово бьют нас по спинам, промокаем очень быстро. Зато тут же примерзаем к столбу и держатся уже легче.
Буйство волн продолжается где то минут пятнадцать, затем вода схлынула вниз по проспекту, скоро остались лишь отдельные ручейки и лужи. Куда же она утекла? Ладно долго задаваться этим вопросом нет времени, надо отдирать себя от столба. С хрустом отрываюсь, мой товарищ тоже, плюхаемся на пандус, и тут же съезжаем по нему вниз, скользко! За то на проспекте чистота, ни пылинки, он сверкает весь украшенный льдом. Мы встаем кое как скользя и падая продвигаемся вниз по проспекту. Я если бы был дома я бы сказал что зуб на зуб не попадает, однако в этом теле у меня стремительно разгорается в животе пожар — ЖРААТЬ! У моего то видимо тоже он достает из тючка на плече, сверток дает мне и сам закусывает. Ну скажем не фонтан, очень смахивает на невареные макароны, однако через минут пять голод притушен.
Идти стало веселей, а как тут и выяснилось то недолго, впереди за небоскребами я впервые увидел не небоскреб а свободное пространство. Через минут тридцать мы подошли к парапету, превращенному в крепостной вал тысячами приткнувших к нему трупов. Судя по одежке, такие же бедолаги как я, они уже смерзлись и и скоро станут монолитом мертвого мяса преградающим выход к тому что за парапетом.
Я собрался духом решил поглядеть что там, как раз начало светать. Я наступил на вал из трупов, он колыхнулся под ногами. С трудом удерживая равновесие я поднялся на его гребень, за ним глухо грохоча своим темным нутром разверзлась пропасть насколько хватало глаз направо и налево. Утренний туман сползал из переулков, и проспектов и медленно стекал в эту темную глубину. Посветлело еще больше, направо стал обрисовываться колоссальный мост, он был как обвешанная мхом этажерка, с кучей уровней, башенками какими то распорками, в стороны свисали непонятные решетчатые сооружения. Причем в отличие от наших земных мостов, которые на берегах массивны и наиболее легки в середине пролета этот то вся массу сосредоточил в центре а на концах сужался до легких конструкций. В длину это чудо было минимум километров пять, а выше меня оно было метров на пятьсот не менее.
Как-то странно мне показалось колыхание ритмичное колыхание лохмотьев свисавших со всех конструкций моста. Я присмотрелся и увидел, что мост поворачивается, узкие его концы явно отходили от берегов. Низ моста мне не удавалось явственно рассмотреть в затуманенной пропасти. Разводной мост подумал я, и явно мы не поспеваем им воспользоваться. Меня тронули за плечо, это мой товарищ меня, куда то манит, иду за ним. Он выходит напротив проспекта и я вижу в глубине проспекта ряды огней, протянувшиеся поперек, а через некоторое время из тумана стали выступать грохочущие глыбы танкокомбайнов, и, разумеется, это все приближалось к нам. Час от часу не легче. Поглядел я на лево, но вдоль набережной я моста не увидел, за то на другом берегу стала проступать зубчатая линия крыш каких то низких построек.
Ага, пропасть не бесконечна, соображаю, это ущелье реки, такой как Колорадо что ли? Товарищ меня тянет вдоль набережной он явно, что-то присмотрел, приближаемся к намеченному им месту и вижу, что парапет чем-то проломлен и в дыре видны обломки развалившейся конструкции. Присматриваюсь внимательнее и узнаю летающую платформу, таких над городом летает, видимо невидимо. Наверное, её сюда снесло потоком, и приложило об парапет. Товарищ приближается к ней и внимательно осматривает, я конечно не знаток местной техники, но эта штуковина явно не полетит, тут и ежу ясно. Тот однако, что выбрал, пытается выломать коробчатую секцию из дна машины. Берет стержень и как ломом пытается вывернуть ее из кронштейнов. Ну, куда тебе улыбаюсь я и быстро за пару секунд обрезаю кронштейны. Секция грохнулась, оземь оборвав попутно кабели. Товарищ деловито, склоняется над ней, она, где-то метр на метр, достает из тючка голубоватый святящийся куб, потом какую то оправу для этого куба, собирает вместе. Затем зачищает кабеля, втыкает их в оправу. Раздается басовитое гудение, низ секции наливается уже знакомым багровым цветом. Товарищ набрасывает и наматывает на торчащие из секции стержни веревки, затем привязывается к ним, я тоже не стал ждать связал две веревки, и примостился на получившееся сиденье. Товарищ что то подкручивает в оправе, и секция гудя поднимается над землей и увлекает нас за собой. Поднявшись метров на пятьдесят мы отправляемся в сторону пропасти, ох только не туда. Оглядываюсь назад, позади цепочка комбайнов выезжать на широкую набережную, из переулков выходят шеренги «дворников», те держат уже знакомые загогулины и хлысты. Через секунд тридцать комбайны подходят к парапету, выстраиваются вдоль него фронтом, затем дружной врубив свои ножи сваливают нарезанные в фарш трупы в пропасть. Я отвернулся. Это даже не жестокость.