Некоторое время тому назад в Америке появилась привычка ставить солиста, если он есть, в конец программы; однако солисты без восторга принимают этот обычай, разрушающий целостность концерта. Я не верю, что так уж интересно представлять публике солиста как “барана с пятью ногами”, рискуя создать у слушателей впечатление, что вся остальная программа - не что иное, как подготовка к появлению жонглера. Это немножко попахивает мюзик-холлом, где затягивают программу с помощью более или менее блестящих номеров перед выходом душки-певца, которого все ожидают.
Все большие пианисты, скрипачи, виолончелисты в ужасе от такой практики. Музыка нуждается в преданных рыцарях, а не в развязных наездниках.
Много еще и других соображений возникает в тот момент, когда окончательно устанавливаешь программу. Нужно ли исполнять современную музыку? Я согласен с афоризмом Сен-Санса: “Не бывает музыки современной и какой-то иной: есть хорошая и плохая музыка”. Другими словами, когда находишь хорошее современное произведение, можно ли исполнять его без риска?
Современная музыка порою обескураживает даже специалистов: отважится ли простой любитель на приступ, чтобы проникнуть в ее тайны? Однако вместе с тем его интересуют проблемы общего характера. Он хочет знать, куда идет музыка.
И потом, не долг ли дирижера помогать молодым авторам? Что касается меня лично, то я часто включаю их сочинения в свои программы, рядом с классической и романтической музыкой, а также новой интернациональной. Музыка нашего века выражает заботы, тревоги, тенденции мира, в котором мы живем. Мы должны ее слушать, чтобы сблизиться с новейшей эстетикой, с новыми гармониями, с непривычными формами.
Это приобщение не наступит мгновенно. Без сомнения, нужно познакомиться со множеством более или менее незначительных партитур, чтобы открыть шедевр в тот день, когда он родится. Всего чаще это выпадает уже на долю потомков.
В наши дни жизнь течет так быстро, что приходится напрягать силы, если не хочешь, чтобы тебя обогнали. Если мы стремимся стать людьми действия, а не просто пассивными наблюдателями, мы должны предлагать аудитории нечто такое, что ей будет важно узнать.
Есть только одна возможная позиция по отношению к новой музыке: быть терпеливыми, открыть наши сердца, слушать “без предвзятости и злобы” и без снобизма. Андре Жид говорил: “Нужно всегда находиться на склоне, но каждый раз выбирать тот склон, по которому можно подняться”. Молодые музыканты стремятся всегда и любою ценою “создать направление”; они хотят его навязать другим и делают это с задором, часто - с заносчивостью, пытаясь освободиться от презираемого и отвергаемого ими прошлого без малейшего уважения к мастерам былых времен, которые ведь тоже искали, боролись и страдали.
Любая созидающая сила имеет корни в прошлом, но композиторы обретают в труде свой язык и свой почерк. Вспомните юного Штрауса, вспомните Мендельсона, Дебюсси, Массне, Шёнберга, Стравинского, Римского [Корсакова]... Но это уже другая история...
Как бы то ни было, мы обязаны представить публике молодых, поощрить их, выявить как можно лучше их достоинства. Дирижер должен быть искателем сокровищ. Это долг, которым он зачастую пренебрегает, хотя именно это может принести ему признательность современников. Что касается меня, то мне довелось жить в эпоху, когда такие музыканты, как Руссель, Онеггер, Шмитт, Мессиан, Дютийе, Мартину, Хиндемит, нуждались еще в том, чтобы их популяризировали. Через двадцать лет этот список продолжится, ибо история музыки не имеет конца. Завтрашние дирижеры не будут завидовать своим предшественникам: им ведь тоже придется ковать славу многочисленных гениев, ныне еще неизвестных.
В сущности, современная музыка не представляет проблемы. Ее нужно исполнять в каждом концерте, но не навязчиво, чтобы не оттолкнуть публику. Ничто не мешает в такой степени восприятию этой музыки, как ее отграничение от классических сочинений. Зачем навязывать меломанам силой то, что они примут и так?
Еще повод для размышлений.
Вы безумно увлечены партитурой. И вдруг однажды она представляется вам совершенно лишенной обаяния: любовь улетела. Как к этому отнестись? Лучше всего расстаться до той поры, пока любовь не возвратится - если придет такой день.
Существуют еще шедевры, не доведенные до совершенства. Я подчеркиваю, что здесь речь идет не о так называемых “забытых шедеврах”, в которые я не верю, хотя есть люди, сделавшие своей профессией их обнаружение; они просеивают мусор музыки прошлых веков, из которого уже извлечены самородки. Но я знаю произведения, которым недостает совсем немногого, чтобы стать шедеврами. Подчас они нуждаются лишь в небольшом сокращении, которое придало бы им естественные размеры. Так бриллиант приобретает свою ценность только после обработки. Композитор мог пренебречь этой необходимой операцией. Мне кажется, именно так происходит с великолепной симфонией Поля Дюка. Она продолжается час, и ее не исполняют. Если, из уважения к автору, не произвести в ней купюр, она навсегда будет исключена из репертуара. Я не считаю себя варваром, когда утверждаю, что нужно сделать все для того, чтобы спасти ее от этой незаслуженной участи.