Это не легкое дело - овладеть сознанием сотни музыкантов. Представьте на мгновенье, что сказал бы пианист, если бы вдруг, каким-то чудом, каждая клавиша его инструмента оказалась бы живым существом. Один из друзей, музыкант "Orchestre romand", сказал мне однажды: “Ты будешь дирижировать хорошо, если каждый оркестрант почувствует, что ты дирижируешь для него”. Это заставило меня призадуматься.
Деятельность дирижера окажется весьма неполноценной, если она не будет подкреплена магическим воздействием самой его личности. Иным достаточно появиться, и еще до того, как они поднимут руки, призывая к вниманию, настроение в зале меняется. Одним только присутствием своим они переносят в мир музыки, воздух как бы электризуется. Это похоже на какое-то чудо. Другие выходят, - и ни до, ни во время, ни после концерта так ничего и не случается.
Размышляя над этой проблемой, я порою пытаюсь найти определение дирижерской профессии. Кто он - человек, призванный координировать действия своего коллектива? Или его задача - дать общую эстетическую установку исполнителям, чьи темпераменты могут быть противоположны или нейтрализовать друг друга? Должен ли он занять позицию музыковеда, изо всех сил старающегося восстановить традиции, темпы, нюансы, которых, к примеру, пожелал бы сам Моцарт в “Свадьбе Фигаро”? Или же ему следует быть специалистом, который прощупывает музыку за своим рабочим столом перед каждой из репетиций, выискивая богатства, ловушки, сочленения и рельефы?
Да, все это нужно, чтобы быть дирижером, и неважно, с чего начать. Нужны лишь терпение и отвага, чтобы победить в тиши кабинета технические трудности, и тогда на концерте они окажутся незаметными.
Дирижер может досконально знать свое дело и все же не вызвать восхищения слушателей. Любое определение, учитывающее только знания и профессиональные навыки, может оказаться убийственно несостоятельным. Чего же все-таки недостает?
Я думаю, что в каждом человеке, наделенном памятью, интеллектом, своеобразием, есть и нечто сверхъестественное. Высвободить эту сверхчеловеческую энергию, излучить ее и околдовать ею музыкантов - вот конечная, высшая роль дирижера; остальное - лишь следствие, без сомнения, необходимое, однако способное сделать вас только профессионалом, а не служителем музыки, полным красноречивой влюбленности, которой музыка требует. Душа дирижера должна быть зеркалом, в котором музыка отражается так же, как природа во взоре художника. Когда Ренуар пишет пейзаж, он открывает в нем поэтичность, теплоту и таинственность. Но если воскресный мазила возьмется за тот же пейзаж, что и автор “Завтрака на солнце”, природа не раскроет ему ни одной своей тайны и на полотне появится лишь бездушная копия-стереотип. Точно так же плохой дирижер может иссушить и опошлить музыку, в которой другие услышат и скорбь, и радость, и человеческую нежность.
Музыка - это искусство выражать невыразимое. Ей дано поведать о многом, чего не высказать словами, не постичь разумом. Ее область - неуловимое, неосязаемое и привидевшееся. То обстоятельство, что человек получает возможность разговаривать на этом языке, представляется мне наиболее драгоценным из всех даров, ниспосланных небом. И мы не имеем права его опошлять.
Каждый раз, когда я готовлюсь начать концерт, когда музыканты уже затаили дыхание, смычки подняты на несколько миллиметров над струнами, в момент тишины, глубокой, как бесконечность, все эти мысли проносятся в моем сознании, подобно тому как в смертный час человек, говорят, видит в мгновенном свете всю свою жизнь.
Пусть же не удивляет, что я вижу в деятельности дирижера не профессию, а священнодействие: это не слишком сильное слово.
И как любое служение, творчество дирижера предполагает полную самоотверженность, глубокое смирение. Я сознательно подчеркиваю благородство этой миссии, дабы не останавливаться на ежедневных практических трудностях профессии. Ибо прежде чем получить право взойти на пьедестал, откуда вы созерцаете ваших музыкантов и тысячеголовую гидру, именуемую публикой, нужно неутомимо работать, нужно узнать и испытать неудачи и, если возможно, преодолеть их.
“Хочешь разумно командовать - научись подчиняться”: как и во всех прописях, в этой есть своя правда. Не летите стремглав - сожжете крылья. Сколько пианистов, скрипачей, инструменталистов всех разновидностей, прозябающих в консерваториях, утешают себя, повторяя: “Если не преуспею в своей специальности, сделаюсь дирижером”! И, действительно, порой делаются; но, не обладая исключительным даром, они очень скоро убеждаются в том, что ремесло дирижера требует техники, не приходящей экспромтом!