В полном замешательстве, я переминался с ноги на ногу, и Элдар Масгатович недовольно поморщился. Его круглое, привлекательное лицо почти не портили ни массивный, слегка приплюснутый нос, ни слишком уж кустистые брови.
Рядом с бледной Плазмой, смуглый шеф казался едва ли не негром. Впечатление усиливал короткий ершик иссиня-черных волос — очень мелких, с благородной проседью у висков. Заметив, что я все еще в ступоре, Элдар Масгатович приподнялся из-за стола. Когда-то он занимался борьбой, и до сих пор выглядел весьма внушительно. Небольшой, округлый живот слегка полнил шефа, намекал на возраст, который скрывала моложавость лица. Но лишний вес Элдара Масгатовича здорово скрадывали массивные плечи и руки. При каждом мимолетном движении казалось, что бугры мышц вот-вот порвут тонкую белую рубашку.
Сам не знаю почему, но смутное волнение охватило меня — в груди забилось быстрее, вдохи давались через силу. Я искал взгляд Плазмы, а она изучала собственные ногти — без капли лака, подстриженные, как у ребенка. Отчего-то мне было очень сложно оторваться от нее, переключить внимание на шефа. Странно… Я видел женщин намного красивее и гораздо эффектнее. Но сочетание детских черт лица, гладкой, почти без морщин, кожи, — как у всех индиго, — с женственной фигурой, соблазнительными формами пьянило без вина.
— Ты очень долго, Вайлис, — проворчал шеф, и я удивился: почему он так мягок? Распекать подчиненных — с чувством, с толком, с расстановкой — Элдар Масгатович умел как никто другой. И любил, как немногие начальники отделов АУЧС. Агенты выходили из его кабинета, покачиваясь, не в силах вспомнить, что планировали, куда шли, когда вызов на ковер сломал рабочие планы.
Я ждал, что шеф выдаст еще что-нибудь эдакое — возмущенное, гневное, не без оскорбительных ноток, саркастических намеков. Но вместо этого он молча указал мне на кресло, в шаге от Плазмы. Волнение окатило удушливым жаром, противную влагу с ладоней так и подмывало вытереть о новые, хлопковые брюки. Я купил их в больничном магазинчике, за час до выписки, как и невесомую льняную рубашку. На черной ткани мокрые пятна не столь уж и заметны, в конце концов.
Сердце застучало быстрее шагов по гладкому деревянному паркету, тяжелое дыхание не желало выравниваться, предательски выдавало эмоции.
Я опустился в черное, кожаное кресло, заметив, что наши с Плазмой руки, на подлокотниках, совсем близко друг к другу.
Заметила и она — резко убрала ладонь и положила ее на рабочий стол Элдара Масгатовича, величиной с иной диван. Сквозь прозрачный, голубой пластик столешницы проступали нитки водорослей. Раскиданные между ними ракушки, пузырьки воздуха, морские звезды и ежи, напоминали об аквариуме, только без рыбок.
— Знакомься, Вайлис, — слишком вежливо начал Элдар Масгатович. Кажется, рисовался перед Плазмой. Даже басовитый голос его звучал особенно певуче: — Наш удаленный агент — Лелейна Милава.
Мне понравилось, как звучит имя Плазмы, как оно перекатывалось на языке тягучей, чистой мелодией. Ле-лей-на-а Ми-ла-ва…
— Можно просто — Леля, — ровным, официальным тоном предложила Плазма. Ее звонкий, высокий голос украсил бы не один эстрадный клип. На совершенно бесстрастном лице Лели неожиданно расцвела теплая, дружеская улыбка, в золотистых глазах мелькнули задорные искорки.
— У вас важнейшее задание. Отправитесь на Муританну, — торжественно сообщил шеф. Я не сдержался, удивленно приподнял брови, и Элдар Масгатович довольно ухмыльнулся. — Да, да, Вайлис, вы отправляетесь в самую гущу событий, — шеф усмехнулся еще раз — не столько по-доброму, сколько со своей излюбленной ехидцей. — Вы смените двух других агентов. Ты их не знаешь, — опередил готовый слететь с языка вопрос. — Оба были свидетелями неприятных инцидентов. Поэтому решено отозвать их и прислать кого-то беспристрастного. Отправка завтра в четыре утра из Центрального телекосмопорта. Я лично прослежу, чтобы все было чики-пики.
— А-а-а подробности не расскажете? — удивился я. Обычно Элдар Масгатович детально посвящал командировочных в проблемы колоний — с именами, фамилиями, явками. Бурно и многословно делился собственными подозрениями. И вдруг такое многозначительное молчание, такой минимум информации.
— Подробности слишком щекотливы для всех сторон, — понизил голос Элдар Масгатович. — Узнаете на корабле. Там приватные записи. Устроите киносеанс в тайной комнате. Звуко- свето- и всего-всего непроницаемой. В общем! Место встречи — Центральный телекосмопорт. Номер пути — двадцать. Кроме вас на корабле только шесть биоботов. Обслуга. Все понятно? Или повторить? — шеф перевел на меня взгляд — в нем, как и в его словах, читалась недвусмысленная издевка. Одна бровь заломилась, губы растянула кривая ухмылка. Не сдержался Элдар Масгатович, выпустил-таки отношение к полукровкам и мельрандцам на волю.