— Так или иначе, но ты это сделала. Теперь же я не желаю видеть тебя в своем доме.
— Ты же знаешь, что я не делала аборт, и знаешь, я бы никогда не смогла убить нашего ребенка.
— Есть справка, большего доказательства мне не надо. И я хочу, чтобы ты ушла, прямо сейчас.
Она смотрела на него несколько долгих секунд, просто не в силах понять, откуда в ее любимом, нежном и заботливом Сереже столько злости и безразличия? Куда делись все те чувства, которые он выражал ей, где он, настоящий?
— Это твой паспорт, — он положил документ на тумбочку. — Это — мнимое свидетельство о рождении, — еще одна книжечка оказалась рядом с первой. — А это, на всякий случай, чтобы ты не забывала, что мы теперь не муж и жена, свидетельство о расторжении брака, — последний листок лег рядом с остальными документами, после чего Сергей обернулся и пристально посмотрел на бывшую жену.
— Позволь собрать мне мои вещи. Куда ты их положил?
— Вот они, — он указал на тумбочку.
— Но это документы, а одежда…
— У тебя ничего нет…
— А как же…
— Все, что куплено на мои деньги, я приказал Марье Геннадьевне сжечь, что она незамедлительно и сделала.
Очередная вспышка боли прошла сквозь грудь, и Рите жутко захотелось плакать, но она понимала, не здесь, не рядом с этим человеком, теперь нет.
— Как ты вообще посмела прийти в мой дом после того, как неизвестно где бл*дствовала всю ночь.
— Ты прав, неизвестно, где. А ты бы позволил вчера мне переночевать здесь? — вдруг неожиданно для самой себя спросила она, даже не осознавая, хочет ли знать ответ.
— Тебе не место здесь, даже лишней минуты не задерживайся. Машину кстати, я уже забрал, спасибо, что стукнула ее, мне как раз деньги некуда девать, — голосом, полным сарказма, произнес Сергей и немного отошел к двери, освобождая путь для Риты.
Девушка скованными движениями собрала документы, крепко прижав их к груди, и прошла к выходу, остановившись у порога спальни, буквально в метре от бывшего мужа.
— Раз уж ты меня сделал такой су*ой, то я желаю тебе однажды прочувствовать всю ту боль, которую сейчас ощущаю я.
Она сказала это сквозь сжавшееся сердце, на самом деле не желая того, а просто вынуждая саму себя произнести такие слова. Быстро сбежав по лестнице, Рита обула сапоги, укуталась в свою шубку, схватила документы и маленькую сумочку, с которой не расставалась со вчерашнего дня, и буквально выбежала из дома, убегая прочь из логова несносного зверя.
В глазах пекло от непролитых слез, в горле стоял ком боли, и душа рвалась на части от невыносимого предательства и лжи, но Рита с гордо поднятой головой шла по городу, даже мимикой не выдавая своего состояния. Сначала ей нужно найти место, где она сможет пожить первое время, ну а там уж, в четырех стенах, позволит себе немного пореветь, пожалеть себя, чтобы потом собрать осколки души воедино, насколько это будет возможно, и определить, что делать дальше с ее жизнью.
Пройдя мимо одного ларька, девушка почувствовала запах кофе и вспомнила, что ничего не ела с утра. Конечно, она могла сама себе объявить голодовку, но кому от этого легче? Ведь теперь ей, как никогда, нужны силы, чтобы самостоятельно выстроить свою жизнь. Да уж, даже после детдома куда легче было, ведь государство выдало ей квартиру и последнюю пенсию суммой пятьсот гривен. Тогда было проще…
А сейчас — да, может, и сейчас не все потеряно, у нее есть карта, ее личная, деньгами Сергея она точно не будет пользоваться, выбросит пластик, а лично заработанных хватит на несколько месяцев точно.
Рита зашла в стоявшее неподалеку кафе и, сняв шубу, удобно устроилась за одним столиком, заказала у подошедшего официанта кофе и два круассана с яблоками. Достав сигарету из новой пачки, купленной в том же ларьке, с удовольствием прикурила ее, сделав глубокую горькую затяжку. Немного закашлялась — курила впервые, но не бросила свою затею, так сейчас хотелось побаловать себя этой гадостью, не зная еще о том, что на ближайшие годы сигареты станут ее постоянным спутником.
Она уже успела докурить, прежде чем ей принесли горячий дымящийся кофе и еще теплый любимый десерт. Круассаны — ее любимое лакомство, особенно, если они с яблоками, наверное, целыми днями бы ела их, совершенно не заботясь о фигуре.
Развернув салфетку, она с осторожностью взяла выпечку, поднеся ко рту, откусила небольшой кусочек, с наслаждением прикрыв глаза, и, наконец, почувствовала, как по правой щеке покатилась горячая соленая слеза. Не хотела, не так, не здесь, среди людей, но разве человеку под силу сдержать рвущиеся наружу слезы? Она попыталась вытереть мокрую дорожку, но это не помогло, слезы безмолвно катились одна за другой, совершенно не обращая внимания на старания хозяйки. Тогда она плюнула на это дело и продолжила свой завтрак, который теперь смешивался с солеными каплями, попадавшими на ее губы.