Я приношу бутылочку и небольшой рулон стерильной ваты. Всегда держу пару упаковок мелкой расфасовки на всякий случай.
— Обработаешь? — спрашивает Кирилл. — Если не боишься крови, конечно. И я не заразный. Можешь надеть перчатки, я не обижусь.
— Ты сам всё равно не достанешь, — хмыкаю я и под его всё же удивлённым взглядом открываю стерильную упаковку перчаток. — Не из-за твоей гипотетической заразности. Во-первых, у меня тоже ногти, не хочу случайно повредить кожу ещё больше. Во-вторых, ты же хочешь, чтобы перекись растворила подтёки? Ватку нужно хорошо смочить и подержать некоторое время. У меня тонкая кожа и перекись очень быстро сушит её. Извини, но из-за твоей страстной партнёрши я не хочу ходить с белыми пальцами. Пойдём, ляжешь на кровать, так будет удобнее.
Мы возвращаемся в его спальню. Мужчина ложится на живот, а я сажусь рядом и, обильно смочив перекисью кусок ваты, прижимаю к первой царапине. Спустя некоторое время развод крови полностью исчезает, оставляя чистую царапину, что уже не так заметна на коже.
— Кирилл, а ты точно не женат? — не выдерживаю я.
— Паспорт покажу, когда вернут завтра, — ворчит он в подушку. — Выглядит лучше?
— Лучше. Теперь рубашку в кровь не испачкаешь. Ну, если дело в рубашке, а не в жене.
— Доставучая же ты, оказывается.
Я сильнее нажимаю на ватку и несколько капелек, образовав дорожку грозят затечь под брюки. Он, конечно, чувствует.
— Вытри, пожалуйста, — просит поспешно. — Я буду молчать.
Сухой ваткой останавливаю любознательные капли прямо у кромки брюк. Но собственный взгляд скользит гораздо ниже. Я оправдываю себя тем, что у Кирилла очень красивое тело. Он не широкоплеч, не перекачан, но под руками отчётливо чувствуются проработанные мышцы. Воронцов на пять лет старше моего бывшего мужа, но эти пять лет совсем не в пользу Сашки. К тому же кожа Кирилла имеет очень красивый оттенок яркого южного ровного загара.
— Ты же не загораешь в солярии? Это твой собственный тон кожи? — ляпаю я прежде, чем думаю, что стоило бы промолчать.
— Таким родился. Солярий — это не моё, — отвечает он. — Когда время позволяет и у мастера есть свободное место, хожу на маникюр и педикюр. Всё же у специалиста это получается намного аккуратнее. Раз в две, максимум в три недели обращаюсь к постоянному мастеру для коррекции стрижки. Внешний вид для моей специальности достаточно важен, да и сам люблю выглядеть, как минимум аккуратно. Ты чего там зависла?
— Кажется, всё.
Собираю использованные куски ваты, снимаю перчатки и ухожу в ванную. Алина опять права. Подобрала, приютила, отдала в хорошие руки, теперь вот ещё приводи в порядок после этих самых рук. Котяра блудливый!
Для начала показываю Воронцову салат.
— Буду, — отвечает тот.
— С оливковым маслом или майонезом? Всё же половина одиннадцатого ночи?
— С майонезом. Стараюсь два раза в неделю посещать зал, поэтому лишние калории пока не страшны, — поясняет он.
Пока я грею отбивные и пюре, Кирилл заглядывает в холодильник и вытаскивает коробку с остатками торта. Задумчиво смотрит на оставшиеся оранжевые розочки:
— Что-то случилось, Софи?
Я пожимаю плечами:
— Что могло случиться? Почему ты так решил?
— Мне кажется, что торт с розочками ты больше никогда не купишь, — просто отвечает он.
Где-то в глубине моей души записывается в заметки, что Кирилл не только запомнил историю, что я ему рассказала, но и сделал соответствующие выводы. Этот практически незнакомый мне человек понял меня! Что ж, поговорили и хватит, поэтому я вру:
— Не я. Алина купила. Она обычно с зарплаты что-нибудь вкусненькое покупает.
Кирилл ест с аппетитом. И вообще у него прекрасное настроение! Наверное, будь у себя дома, мурлыкал бы под нос любимую песенку. Зато мне есть не хочется от слова совсем. Копаться в себе я точно не буду, запретила это делать сама себе сразу после развода, поэтому ковыряю вилкой многострадальный кусочек торта. Не сразу замечаю, что Кирилл наблюдает за моими художествами с вилкой.
— Почему ты не ешь? — вновь спрашивает он.
И я вновь вру:
— С Алиной поела. Всего два часа прошло. Если буду так есть, то и спортзал не поможет.
Он кивает головой. Благодарит за ужин и помогает убрать со стола. Я почти рада, когда мужчина направляется к выходу из кухни. Размазываю по тарелке несчастную розочку и поднимаюсь с кресла, чтобы выбросить остатки так и несъеденного куска в мусорницу.