— Чего заскучал, Собак Старший? — переключился Стас и с улыбкой посмотрел на Андрея. — Жалеешь о подкожных запасах, да? Все еще считаешь, что зима близко, да?
— Кто-то должен быть большим и добрым. Не всем же жить дрищами, — привычно парировал бородатую шутку Андрей, поправил покосившийся кроссовок, чтобы пламя дотянулось до мокрой стороны.
— Я не дрищ, я атлетически сложен, — подмигнул Стас.
— К справке, готова засвидетельствовать последнее, — хмыкнула Настя. Смахнула комара с лица, послала воздушный поцелуй супругу. — Тушенку откройте, пожалуйста.
— Сейчас сделаю, — подался вперед Борис.
— Да-да, Собак Старший. Видишь, женщинам я нравлюсь. Ты бы тоже нравился, если бы жиром не заплыл.
— Не льсти себе. Я думаю, все дело в ее извращениях. Психологическая травма. Кто-то с лошадками любит, кто-то с покойниками, кто-то с тобой.
— Я все слышу, — заметила Настя. — Боря, подай стрихнина, пожалуйста. Твой брат любит с горочкой?
Борис и Стас заржали. Даже измученный Андрей улыбнулся.
— Я сейчас схожу за канистрами с бензином, что мы у той скалы видели. И сожгу вас, — промолвил он.
— Да куда ты сходишь, — беззлобно фыркнул Стас, а Андрею вдруг стало очень обидно от этих слов. Хоть и справедливых. Но он быстро поборол дурное чувство. Тем более что наконец наступил ужин. Макароны с тушенкой и хлебцами Finn Crisp. Чуток коньяка в кружку с чаем. Счастье.
Вокруг дышал ночной лес, неподалеку чуть слышно несла свои воды ленивая река. Именно ради таких моментов Андрей и уходил в походы. Ради этих шуток, ради этих минут по вечерам. Ради этой тишины, в которой нет ничего кроме твоей жизни. Потом, уже в городе, он будет питаться этими воспоминаниями. Отпивать из них по чуть-чуть, чтобы не утонуть в диком водовороте деловой серости. Ждать следующего лета, когда кто-то из друзей поставит на карте новую точку, и они купят билеты, соберут рюкзаки да отправятся в новое путешествие.
Андрей посмотрел на измученные ноги, вымазанные средством от комаров и финалгоном. Пошевелил немеющими пальцами и тяжело вздохнул. Друзья о чем-то переговаривались, но он их не слышал.
Наверное, это последний его поход. Хватит уже. Надо прекращать.
Борис после ужина отправился на берег, мастерить донку. Стас вновь закурил, перевернувшись на спину, а Андрей поднялся на ноги, чувствуя острую боль в ступнях, и поковылял к своей палатке. Они поставили ее неподалеку от кострища, едва нашли более-менее ровный участок. Стас с женой пристроили свою чуть выше по склону. Настя еще прокомментировала это словами, что когда из реки выползут бобры, то сначала сожрут Собак Павлова, и, пока зверье будет глодать братские кости, их верные друзья спокойно укроются в лесах.
Андрей как-то остроумно парировал ту шутку. Но сейчас, забираясь в свой мягкий теплый спальник, он думал только о том моменте, когда сможет вытянуть ноги.
— Боже, как хорошо, — вырвалось у него, когда голова опустилась на сложенный в виде подушки мягкий свитер. Через минуту он уже спал.
Под утро пришел страх. Что-то вышвырнуло Андрея из глубокого сна. Вышвырнуло резко, жестоко, смахнув заспанную паутину в сторону. За пологом палатки светало. В лесу уютно щебетали птицы.
Андрей открыл глаза. Шея затекла, в бок уперся камень, но менять положение он не стал, вслушиваясь в окружающий мир. Внутренний голос вопил:
«Не шевелись!»
До полноценного восхода еще было время, но уже сейчас света хватало, чтобы увидеть профиль спящего на спине Бориса. Рот брата был чуточку приоткрыт, и Собак Младший похрапывал. Где-то далеко одиноко вскрикнула чайка. Ей ответили переливами лесные птицы. Почти минуту Андрей настороженно вслушивался в звуки леса. Он точно проснулся не просто так. Что-то разбудило его. Что-то…
Крак.
Хруст ветки. Совсем рядом. Шага три от палатки. Андрей моментально вспотел.
«Перестань. Это Стас выполз покурить или в туалет».
Там, снаружи, кто-то глубоко всхрапнул. По-звериному. Сердце скакнуло к горлу.
«Стоп. Стоп. Хватит. Хорош!»
Зверье? Они с ним сталкивались в своих путешествиях. Как-то раз в ста метрах от них медведь охотился за рыбой, и, услыхав людей, плюхнулся в воду и скрылся на том берегу. Одной ночью в палатку к ним (это было где-то на Урале) несколько раз ломилась дикая птица. Они отгоняли ее, и крылатая гостья пряталась в лесу, но стоило чуть закемарить, как с жутким клокотанием птица врезалась в стену палатки и била крыльями. Стас тогда сказал, что это духи предупреждают их. Что это дурное место, и никто отсюда не уйдет живым. Андрей улыбался вместе со всеми, но в душе дрожал от страха. Это было пятнадцать лет назад, они потом долго смеялись, вспоминая. Но в тот момент мысль о проклятой птице казалась очевидной.