— Кто бл… Что? Легенда?
— Да! Все! Смотри! Идет!
На стадион вышел молодой мужчина, совсем еще парень, в сером кителе и белых перчатках. Никаких особых знаков различия, кроме штабс-капитанских погон с четырьмя звездами. Никаких орденов, эполетов или что там еще любили носить аристократы. Вполне себе современный вояка. Или чекист? Морда у него какая-то была… Сосредоточенная.
Я прищурился, разглядывая Долгорукова. Вот, наши взгляды пересеклись, аристократ на секунду удивился моей непочтительности, а потом — только хмыкнул. Будто бы узнал.
— Студенты! — голос у Андрея Долгорукова был глубокий и приятный. — Вам несказанно повезло! Велением Его Императорского Величества наше подразделение расширяется, и мы активно ищем новых рекрутов, достаточно сильных для того, чтобы управлять мехом! Окажетесь достойны — будете служить отечеству под моим командованием! А пока оглашу предварительный список…
Мы че, Мьёлнир тут поднимать по очереди будем? Какое достойны, что он несет? Ищут они таланты, ага. Просто не хотят привлекать взрослых клановых магов, вот и пошли за молодняком с горящими глазами. Миша сказал, что в случае встречи с кибердемоном срок жизни одинокого меха без поддержки танков и артиллерии — двадцать семь секунд. То есть та истеричка с крепкой попкой еще неплохо держалась. А рядовые пилоты гибли, словно мухи. Как я потом узнал от Мишани, Долгоруков считался легендой, потому что вышел победителем из пяти дуэлей с кибердемонами, а еще в десятке случаев продержался достаточно для того, чтобы среагировали армейские подразделения.
Еще и этот предварительный список. Нас что, еще на этапе поступления срисовали? По всей видимости, да. Звучало много аристократических фамилий. Власов, Третьякова, Шереметев, Горчаков, Лавров, Огарёва… Ряд аристократов редел и редел, простолюдины же стояли на месте.
— Иванов Михаил! — зачитал княжич.
Мишаня, аж светящийся от счастья, сделал шаг вперед. Долгоруков поднял глаза, посмотрел на черного гиганта и только довольно кивнул головой. Хотел, чтобы имя Мишани было в списке?
— Штерн Илья!
Блять! Ну конечно же! Тут даже записки от Б. Г. не нужно — все и так понятно.
Я шагнул следом за Мишаней. Ох, морду лица Антоши Шереметева надо было видеть! Эта гнида аж пятнами пошла, когда до него дошло, что меня тоже взяли в эту специальную группу.
Через несколько фамилий Долгоруков наконец-то закончил. Набралось нас двенадцать человек.
— Остальным — удачи в учебе, — кивнул княжич, а физрук, будто бы погонщик гусей, быстро согнал оставшихся молодых парней и девушек в кучку и повел на другой конец стадиона, чтобы не мешались под ногами.
Долгоруков встал перед нашей группой, заложив руки за спину, и я смог поближе рассмотреть его лицо. Тонкий нос, высокие скулы, глубоко посаженные серые глаза и темные волосы. Он был молод, может, немного старше Валеры, но по тусклому взгляду было понятно, что он прошел через некоторое дерьмо. Про таких солдат говорят, что они навсегда остались на поле боя душой, пусть и выжили и телом вернулись назад. Вот и Долгоруков выглядел частично мертвым; каждый момент своей жизни он находился сразу в двух местах. Он был там, где его тело, и одновременно в том самом бою, который потушил его взгляд.
— Студенты! — начал Долгоруков. — Еще к концу этого дня половина из вас отправится к остальным учащимся, а вторая — станет на особый контроль! Мне нужны только лучшие, и этих лучших я планирую найти среди вас! Пока я вас оставлю, отбором займется мой заместитель!
Антоша Шереметев расплылся в гаденькой улыбке и с вызовом посмотрел на меня и Мишаню. Че эта гнида лыбу давит? Или он что-то знает?
После слов Долгорукова из-за забора вырулила тонкая фигура, и у меня резко засосало под ложечкой.
— Мишаня, ты меня прости…
— Что такое? — шепнул гигант.
— Не быть тебе пилотом, Мишаня… — пробормотал я, глядя, как та самая обладательница крепкой попки становится рядом с княжичем Долгоруковым.
— Мой заместитель, Анна Шереметева, пилот второго класса, — представил строю девушку Долгоруков. — Я вернусь к вам вечером, на сегодня от прочих занятий вы освобождены. Анна, принимай командование.
Блондиночка мелко кивнула, после чего, наконец-то, посмотрела на строй. Вот, ее взгляд скользит, по студентам, она моргнула Антону Шереметеву, на секунду задерживается глазами на громадной фигуре Мишани после чего…
Я вижу, как сначала бледнеют ее щеки, а после вся Шереметева буквально превращается в гребанный раскаленный чайник. Даже кончики ушей покраснели! Узнала! Блять, она меня все же узнала!
— Ты! — она ткнула в меня пальцем. — Шаг вперед! Имя!
— Илья Штерн, — ответил я, лениво выходя из строя.
Я видел, что она хотела выгнать меня с поля прямо сейчас, но княжич еще не ушел, так что ей пришлось сдержать порыв. Следом за Шереметевой на поле высыпало несколько спецов с ящиками оборудования, и как только спина Долгорукова исчезла за оградой, все началось.
Мы много бегали, прыгали, трогали какие-то приборы. Видимо проверяли нашу выносливость. Все были потные и едва дышали, и только Мишаня ко всему относился стоически и почти шутливо. А когда дело дошло до измерения силы хвата, ему едва ли не через драку пришлось отбирать приборчик у персонала. И конечно же, он эту херню с пружинами порвал.
Я же выжал удивительные для себя восемьдесят кило, отчего глаза экзаменатора полезли на лоб. Он попросил повторить, и я опять пожал восемьдесят один килограмм на правую, и семьдесят пять на левую руку.
— А ты жилистый, — усмехнулся мужчина, записывая мой результат.
Правда, это не укрылось от Шереметевой, что как коршун наблюдала за нами, стоя чуть в сторонке. Я видел, что девица меня ненавидит, от нее только что черные волны не шли. А мне, тем временем, очень захотелось попасть в пилоты. Просто чтобы побесить эту дуру еще разок. Ну и заиметь возможность еще раз насладиться видом ее задницы в компрессионном костюме, куда же без этого. Интересно, сколько ей лет? Двадцать? Двадцать пять? Не, выглядит молодо и свежо, совсем еще девчонкой. Но не может же быть она пилотом второго класса в шестнадцать-семнадцать?
Короче, отпустили нас только часам к семи, даже пообедать не дали, ироды. Хотя Мишаня пожрать смог. Как фокусник, он достал свой фирменный судочек и сидел, уплетал куриную грудку с рисом, пока все прочие смотрели на него голодным взглядом. Причем никто из экзаменаторов ему ничего не сказал. А знаете почему? Правильно! Потому что у Мишани режим!
— Ты как? — спросил сосед, когда мы шли в общагу.
Точнее, Миша шел, а я еле волок ноги.
— Передай моей матери, что я погиб достойно… — протянул я.
— Да не ссы! Сейчас, значит, мышцы разгонятся и все будет тип-топ! — улыбнулся гигант и похлопал меня по спине своей лапищей, отчего душа из моего тела чуть не совершила досрочный выход.
— Эй! Гении мысли! — послышалось со спины.
Валера, ну блять, ну только не сейчас.
— Чего тебе? — спросил я Воронцова, который уже повис на наших с Мишей шеях. Точнее, на моей шее, до Мишаниной колонны, которую кто-то опрометчиво мог принять за шею, он дотягивался с трудом.
— Пока вы потели на стадионе, я кое-что придумал! — сообщил Валера. — Можно же оформить липовый перевод! Я и нужную тетеньку в нашей канцелярии знаю! Только надо ей че-нить в подарок купить.
— Купить не проблема, — поморщился я.
Усатая Бубна сдала мне пароль от сейфа и его содержимое мы выпотрошили с Мишаней еще вчера вечером. Там было, кроме моего котлетоса, триста тысяч рублей, какие-то документы, которые я отдам обратно бандиту, и пара магических амулетов непонятного назначения.
— Кстати, — вспомнил Миша, — зайди к нам, бабки отдадим.
— Какие бабки? — удивился Валера.
И как он вообще не забывает дышать? Называет нас альтернативно-одаренными, а сам на одной ступени развития с рыбой-клоуном. Причем в нем было больше от клоуна, чем от рыбы.
— Вскрыл я вчера сейф, — сказал я Воронцову. — А так как мы делим все по-братски, сто кусков твоих.