– Вы, наверное, думаете: «Ну и зануда, столько вопросов!» Садитесь же, нам с вами пора выпить!
Эльза достает из сумочки бутылку вина и россыпь козьих сыров.
– Вы все это везли из Лиона? Что вы, не стоило беспокоиться, у меня есть все, что нужно!
Эльза смущенно улыбается. Беатрис Бланди такой оплошности никогда бы не допустила, уж она-то точно знала бы, что уместно принести к обеду, тем более если обед устраивает ее муж… Он возвращается из кухни с бутылкой шампанского и садится на диван напротив Эльзы. Между ними – продолговатый стеклянный стол. Он заставлен игрушками. Посмотрев внимательнее, Эльза понимает, что это револьверы. Карандаши в форме револьвера, надувные револьверы, разных цветов, из разных материалов.
– Беатрис обожала безделушки, – говорит Тома Бланди, – она привозила их из каждой поездки, особенно из Азии.
– Безделушки, да не простые, – говорит, улыбаясь, Эльза.
– Ее завораживало оружие и смерть. Иногда она садилась и часами смотрела в одиночестве фильмы ужасов. Должно быть, ей от этого становилось лучше… Возьмите салями, пожалуйста, вы любите фисташки? У меня есть кешью, если хотите. Выпьем же за вашу книгу! За знакомство!
Тома Бланди совсем не похож на мужских персонажей из романов жены. Ее герои маленькие, коренастые, они вызывают исключительно физическое влечение, от них исходит какой-то особый магнетизм. Тома Бланди другой – он стройный и изящный. Пышная, несмотря на возраст, копна волос обрамляет его лицо с тонкими чертами, но кажется, будто внутри у него что-то оборвалось, потухло. И лишь его глаза глубокого болотно-зеленого цвета время от времени внимательно изучают Эльзу, как если бы он хотел узнать всю ее подноготную.
Эльзу привлекает обнаженная Матисса, которая висит между двумя окнами.
«Вы интересуетесь современным искусством?» Эльза кивает, у нее диплом по истории искусств. Тома Бланди объясняет, что отец Беатрис был искушенным коллекционером. Его дочь унаследовала эти работы после его смерти, но поскольку она отвергала все, что исходило от ее родителей, то предпочла хранить полотна в сейфах. Лишь совсем недавно Тома Бланди решился повесить в квартире некоторые картины и жить среди них. С ними одиночество ощущается не так остро: искусство, конечно, не утешает, но совершенно точно поддерживает.
Не так давно его квартиру обокрали, но воры, очевидно, ничего не смыслили в искусстве и предпочли Матиссам и Пикассо диски и смартфоны.
– У вас правда есть Пикассо?
– Да, – говорит Тома Бланди, – он висит на кухне, хотите посмотреть?
Пикассо на кухне? Эльза идет за Тома в большую освещенную комнату, из которой виден внутренний дворик. На стене за длинным столом – коллаж Пикассо, а кроме того, работы Брака, Фернана Леже, Хуана Гриса… Все мастера кубизма. Эльза подходит к Пикассо, это натюрморт в приглушенных бежевых и серых тонах.
– Снимайте со стены, не стесняйтесь!
Эльза берет картину в руки. Едва ли ей доведется еще когда-нибудь подойти так близко к настоящему Пикассо. Она переворачивает работу, рама сохранила первозданный облик, с указанием фамилии продавца и года, 1913.
Пока она аккуратно вешает работу на стену, Тома Бланди произносит, улыбаясь: «В первый раз всегда очень волнующе, правда?»
Он говорит, что приготовил простой обед: спаржу, фенхель и семгу с укропом. Доедая, Эльза вспоминает сцену в романе Беатрис Бланди, где героиня замечает застрявший в зубах своего возлюбленного кусочек салата, но не решается сказать ему об этом. В конце концов она вынимает его языком, во время поцелуя.
Тома Бланди извиняется – десерта у него нет, но остались пирожные, которые вчера принесли друзья, ничего, если они доедят их вместе? Он водружает на стол несколько коробок из кондитерской, некоторые даже не открыты.
– Роскошные у вас остатки, – говорит Эльза и кладет себе на тарелку большой кусок шоколадного наполеона. – Вы работаете в кино, верно?
Тома объясняет, что в восьмидесятые и девяностые он спродюсировал множество французских фильмов. Широкой публике он мало известен, так как работал в основном с авторским кино. Он упоминает режиссеров, с которыми сотрудничал, знакомых актеров. Его лицо озаряется, когда он произносит имена Изабель Юппер, Мориса Пиала, Франсуа Трюффо…
Заметив в углу гостиной маленький письменный столик с инкрустацией, Эльза прерывает Тома на полуслове:
– Это здесь Беатрис писала?
– Беатрис внимательно читала Вирджинию Вульф, и для нее большое значение имела ее room of one’s own, как это по-французски?