Князь… Да князь ли? Смотрел недоверчиво, наклоняя голову, приближался с опаской.
— Ай, красавец, ай, молодец какой, маленький… Яся, Яся, — подманивал ведун.
— А девка-то его где? — вдруг встрепенулся дружинник.
— Девку он схарчил, пока ты дрых у костра. Они завсегда девками питаются. Оголодал, маленький…
— Да как же это… Сказки это все! И какой — маленький? Князю уж за двадцать!
— Дурак ты, Федька. То князю уже за двадцать. А Яся наш, Ясюшка, маленький наш — он только что… И теперь надолго, если не навсегда.
— А что это? — палец указывал на то, что приблизилось к костру. Не князь, да и не человек уже. Весь в зеленой чешуе, кое-где покрытой еще остатками кожи. Зубы, острые, как ножи, золотой глаз с поперечиной…
— А это, Феденька, дракон. Ну, иди ко мне, Яся!
Ведун достал щетку, постучал ею по повозке, а потом начал размеренно чесать подкравшегося дракончика, закатившего в неге глаза.
— Вишь, малой совсем. На крыло еще не встал. А где у Яси шрамчик от стрелы? Нету у Яси шрамчика. Говорил я князю, что заживет — и зажило… Вот откормится — мы ему еще девку купим, если надо. А там и домой можно, в крепость. И будет у нашего воеводы свой боевой дракон.
— Ну, как, воевода, отработал я свое?
— Хорош, — восхищено смотрел в небо воевода. — Князем-то был дурак-дураком, а драконом — ей-богу хорош!
— Это он еще малой совсем, а как в полную силу войдет… Ого-го!
— Да то я знаю. А драконицу ему не сыскать? Было бы не скучно ему.
— Не бывает у них дракониц. Вот только так, через кровь размножаются. Жаль вот только, что стрелу нужную ты потерял.
— Чего это — потерял. Вот она, бери. У нас все в целости и сохранности.
— Ну, воевода, ну, молодец! В общем, зови, если что опять надо будет.
— Да теперь-то, с драконом, мы и сами от кого хочешь отобьемся.
Юлия Гавриленко
Королевский подарок
Если ворон в вышине,
дело, стало быть к войне.
Если дать ему кружить
значит, всем на фронт иттить.
Не в обычаях королевы Аугусты было делать дорогие подарки, но к совершеннолетию сына она расщедрилась.
Замечательный вороной конь лаврезийских кровей, поджарый, одновременно грациозный и крепкий, ждал принца Максимуса поутру у входа во дворец. Оседланный, начищенный, причесанный и готовый служить хозяину.
Конюх Эд просто налюбоваться на коня не мог. Он даже не очень охотно отдал принцу поводья. Понятное дело, их высочество сразу же понесется в полях-лесах скакать, весь блеск сгонит да еще и репьев насажает.
Да принц и сам не спешил забрать роскошный дар: все еще поверить не мог. Обычно властная матушка ограничивалась условными подарками, полагая, что сын и так ни в чем не нуждается.
А собственного коня у него не было никогда. Он пользовался лошадьми из конюшни, «согласно целевому назначению», как было написано в многочисленных расписках. Для учебы верховой езде — учебные пони, для охоты — охотничьи метисы, для прогулки — прогулочные верховые, на официальный выезд или в дальнюю поездку — выносливые упряжные. Принцу ничего не возбранялось, главное — придерживаться порядка. Взял игрушку — распишись, что взял поиграть. И неважно, о чем речь: о карете, о мече…
Максимус прекрасно понимал Аугусту. Королевством управлять нелегко, но если соблюдать разумные требования и не нарушать дисциплину, то можно. Именно поэтому он сам никогда ничего лишнего у матери не просил, учился прилежно и в неприятности не влипал, обещая вырасти в достойную смену.
Но лаврезийский конь, дитя степи и ветра, друг Солнца и Луны, брат вольным крапчатым — редкое чудо для королевской конюшни.
Верные до последней капли крови, служат они лишь одному хозяину, бегут наравне с полетом птицы, выносливы, как закаленные в боях воины. Разводят их лаврезы, кочующие таинственные народы, изредка проходящие по окраинам королевства.
Практичная королева никогда бы не отдала годовой доход целой провинции даже за самую лучшую лошадь. Все предметы роскоши, находящиеся во дворце, принадлежали ее предкам и покойному мужу, на себя и сына она почти не тратилась. Минимум еды и приличных официальным случаям одежд. А подобный конь — это как раз предмет роскоши, причем ранимый и подверженный болезням.
«И что на нее нашло? Не иначе, как женить надумала…»
Чтобы не было войны,
надо ворона убить.