– Слышал…
– Потом Кронштадтский мятеж подавлял, за Махно гонялся… А в тридцать седьмом, когда начались аресты военных, его взяли… Кому он нужен был? Персональный пенсионер, девяносто процентов трудоспособности потерял – четырнадцать раз раненый был. Да и где он вредить мог? В нашем Ананьеве? Пятнадцать километров от железной дороги… Мать осталась одна с пятью детьми… Она по совету одного энкавэдэшника продала дом и уехала на родину в Кировскую область. Там особо репрессий не было.
– А в комсомол как вступал?
– В Аркуле вступал, в школе. Там жил у дяди после ареста отца. Там просто было. Все знали, что отец арестован. Не я один такой был. Приняли без всяких. В Уржуме потом, на родине Кирова, в райкоме долго совещались, но приняли.
– Почему же, думаешь, теперь-то не примут? Ты ж воюешь, доказал, что предан Родине.
– Это ж партия!.. Сбил бы еще несколько штук, может, по-другому бы посмотрели. А второй раз и заявления не примут… Пойти к Ульянову и рассказать все?
– Успеешь на партбюро рассказать… Послушай, а как же ты в авиацию попал, таких же не брали. Да и в институт тоже…
– Я тогда сказал, что отец умер. Он ведь действительно умер в феврале 40-го, только в тюрьме.
– Так ты и сейчас так скажи: отец умер в 1940-м, мать живет на родине в Кировской области. Так никого обманывать ты не будешь, а то откажешься подавать заявление, начнут копаться, что да как. Докопаются, что отец репрессированный, и вообще из полка и авиации вылетишь. Ты ж знаешь – «Смерш» пронюхает и скажет: «Что ему стоит перелететь к немцам». Тебя выкинут, подсунут мне Чугунова. То-то радость мне будет! Так что давай садись – будем писать автобиографию.
– Ну вот! Все будет в порядке, – еще раз прочел заявление и автобиографию Виктор. – А то ишь ты, не хочет вступать в партию Ленина – Сталина. За такое загонят куда Макар телят не гонял.
Виктор отнес эти два листка, и через несколько дней состоялось заседание партбюро полкана котором задали лишь вопросы о количестве боевых вылетов и сбитых самолетах и приняли в кандидаты в партию.
Тёркин в плену
Морозным январским днем Архипенко повел четверку – он, Цыган, Королев и я – на новый аэродром.
Бетонка, покрытая слоем снега, все же выделялась на ровном белом фоне. Кажется, совсем недавно с нее поднимались «Мессеры» во время налета «пешек» на Кировоградский железнодорожный узел и на мост через Ингул. А сейчас сюда садятся краснозвездные «ястребки»: наши войска заняли аэродром и продвинулись дальше на запад.
Я выпустил шасси, посадочные щитки, уточнил расчет и внимательно осмотрел летное поле. Мне впервые приходилось садиться на аэродром, с которого еще недавно летали фашисты. Кое-где по краям летного поля стоят немецкие самолеты и в створе полосы «рама» – «ФВ-189». Наверное, неисправные, не смогли, улететь. Думать об этом некогда: «Будет еще время все на месте осмотреть».
Высота… Пора выравнивать… Так…. Самолет мягко коснулся бетонки и быстро, без толчков и ударов, какие обычно бывают на полевых площадках, покатился вперед. «Летать с такой полосы – одно удовольствие». Подрулил к стоявшим с выключенными моторами самолетам Архипенко, Бургонова, Королева. Сзади рулили севшие позже Лусто и Трутнев. Кроме них, здесь еще никто не садился: это была первая группа, перелетавшая на новый аэродром.
Я выключил мотор, вылез из кабины и пошел к самолету Архипенко – там собирались все прилетевшие. У «ястребков» уже возились механики из передовой команды, приехавшие на машинах всего полчаса назад.
Летчики закурили и посматривали по сторонам. Куда идти? Где КП полка? Где будет их землянка? Есть она или немцы не приготовили, рыть придется? Механики ничего не знали: прямо с машины их отправили на стоянку встречать самолеты.
– Пойдем пока, посмотрим «худого», – предложил я Виктору, показывая на стоящий рядом «Ме-109».
Фашистский истребитель был без мотора, не хватало одной ноги шасси. Он как бы оперся правой плоскостью о землю и имел жалкий вид. Но теперь его можно было «пощупать», осмотреть со всех сторон, залезть в кабину, чтобы проверить условия, в которых летают немецкие летчики, сравнить возможности обзора на наших «ястребках» и у фашистов. Поэтому Виктор сразу согласился с моим предложением.
– Подождите, – остановил нас Архипенко. – Нам, здеся, первую готовность занимать нужно.
Так было запланировано еще перед перелетом.
– Какая там готовность? Самолеты-то не заправлены еще… – начал было Королев и тут же осекся: к стоянке подъезжал бензозаправщик. – Быстро они обернулись, – закончил он, подразумевая работников батальона аэродромного обслуживания.
Штаб полка тоже не дремал. К Архипенко подошел посыльный и доложил:
– Товарищ капитан, вашей эскадрилье приказано в полном составе занять готовность номер один. Сигналы на вылет старые.
Эскадрилья. Это звучало внушительно. А в ней осталось только шесть «ястребков». Послали летчиков за новыми самолетами, Ипполитов тоже уехал, но когда они еще будут…