Положение для авиации сложилось тяжелое, и, как это ни странно звучит, виной тому было стремительное наступление Красной Армии.
После ликвидации Корсунь-Шевченковского котла (и туда-то летать было чересчур далеко!) войска 2-го Украинского фронта подтянули резервы и 5 марта 1944 года возобновили наступление. На этот раз удар наносился по уманьско-христиновской группировке противника. В результате пятидневных боев четырнадцать фашистских дивизий было разгромлено, 10 марта заняты Умань и Христиновка, а войска фронта двинулись дальше на запад. Летчики не успевали наносить на карты постоянно меняющуюся линию боевого соприкосновения: 12-го был форсирован Южный Буг, 16-го – взят железнодорожный узел Вапнярка.а 18 марта наши войска форсировали Днестр.
Конечно, авиационные полки тоже перелетели на запад и сели на этот аэродром с миниатюрной бетонкой. Но все равно до Днестра оставалось еще слишком много километров…
Звено сделало круг над аэродромом, городком и взяло курс на юго-запад. Под крыльями поплыли черные, залитые водой поля, редкие дороги, забитые автомашинами, пушками, бронетранспортерами, покинутыми фашистами при слишком поспешном «выпрямлении линии фронта», как они любили говорить в своих сводках.
Любоваться, собственно, было нечем. Внизу черные поля с сероватыми пятнами воды и грязно-желто-зеленой фашистской техникой. А вверху такое же серое, мрачное небо…
Проходили минуты полета. Внизу промелькнула река. «Южный Буг», – отметил про себя каждый из четырех летчиков. За Бугом все стало меняться. Меньше становилось луж на полях, суше дороги. Вскоре на них и пыль заклубилась за движущимися на запад машинами. И в небе наступили перемены. В облаках появились голубые разводы. Да и сами они стали тоньше, светлее. А потом и вообще сплошная пелена уступила место отдельным кучевым облакам. В воздухе заметно потеплело. Это ощущалось даже в закрытых кабинах самолетов.
Сам характер местности тоже менялся. Из равнинной она превратилась в холмистую, изрезанную глубокими балками и оврагами. А вдали уже оказались и засверкали под солнцем громадные петли быстрой и многоводной реки. Приближалась цель…
– Я Десятый, прибыл на работу! – доложил Архипенко командиру дивизии, который находился здесь, на пункте наведения.
Да, истребители прибыли работать. Работать так же, как работали саперы, наводя и укрепляя переправу, как работали артиллеристы, вытаскивая из грязи свои орудия на фронтовых дорогах, как работали все рода войск на переднем крае.
И вот Архипенко доложил командиру дивизии, который находился здесь, на пункте наведения, о прибытии на работу. После Нимцевича, снятого и отправленного в тыл за эпизод с майором Симой, дивизию принял его заместитель Горегляд. Высокий, красивый, молодой, он нравился летчикам и как внимательный, чуткий командир и как боевой летчик. И после вступления в командование дивизией он летал на задания. В одном из вылетов, 17 декабря 1943 года, их группа встретила под Новгородкои сорок «Ю-87» под прикрытием «Мессеров» и «Фоккеров». Они тогда сбили пять «лаптежников», одного «Ме-109» и одного «ФВ-190». И сам Горегляд сбил «Юнкерса», что еще больше укрепило его авторитет.
– Вас понял, Десятый! – отозвался Горегляд. – С юга подходят бомбардировщики!
– Понял, иду.
Внизу изгиб реки. Отчетливо видна тоненькая ниточка переправы. Истребители разворачиваются на юг.
Бомбардировщики как-то сразу появились перед глазами. Они выскочили из-за кучевого облака и уже подходили к реке. Раздумывать некогда. Под угрозой переправа. Только успели подвернуть чуть влево – и тут же врезались в строй «Хейнкелей». Какие-то доли секунды – и фашисты остались позади.
– Разворот влево на сто восемьдесят! Сбросить баки! – скомандовал Архипенко.и самолеты четверки стали энергично разворачиваться вслед за группой «Хе-111». От каждого «ястребка» на развороте отделилось по громадной «бомбе»: полетели на землю опустевшие к этому времени подвесные баки.
Неожиданная, дерзкая атака на встречных курсах ошеломила фашистов. Строй их рассыпался. Каждый старался побыстрее освободиться от смертоносного груза и скрыться, уйти на свою территорию. То тут, то там в голом поле вздымались черные султаны земли, клубился дым от разрывов бомб. Я выбрал ближайшего «Хейнкеля», пошел на сближение. Мотор работает на максимальных оборотах, и длинное светло-серое, почти стального цвета тело бомбардировщика медленно увеличивается в прицеле. Немного впереди справа к «Хейнкелю» пристраивается Виктор. По мере сближения все остальное уходит в сторону, скрывается из поля зрения. Все переднее стекло фонаря занимает бомбовоз. Сто пятьдесят, сто метров… Нужно ближе, чтобы бить наверняка. Видно, как экипаж «Хейнкеля» припал к пулеметам и готовится открыть огонь, стоит только войти в зону обстрела. Зачем туда идти? И здесь хорошо. Я нажимаю гашетку. Огненная трасса прошивает левую плоскость и мотор бомбардировщика.