В комнате на несколько секунд воцарилась тишина. Я нарушил ее.
– Откройте окна. Душно. Как вы спите в такой жаре?
– Приказ Фигичева, ничего не поделаешь, – сказал Лусто. – Здесь у нас событий навалом, пока ты отсутствовал. Ну об этом потом. Расскажи-ка о себе, как жив остался. Ведь все мы видели, что ты врезался в землю… Туда выехали несколько человек из штаба дивизии, похоронку уже успели на тебя отправить.
– Хотите знать, как я выжил? Слушайте…
Я подробно, во всех деталях рассказал о своем последнем боевом вылете, о том, как дрался сначала с парой «Мессеров», потом с шестью «Фоккерами», как был сбит и спасен артиллеристами, и, наконец, о долгом и трудном пути в полк.
Когда я упомянул о молчавшем передатчике, Лусто внезапно меня перебил:
– Об этом надо рассказать тебе особо. Мы-то с Федором не знали, что на твоей машине неладное с передатчиком, хотя потом начали догадываться. Приезжали Утин с Гореглядом и устроили нам разнос. Обвинили Федора в том, что он пустил бой на самотек, что ты самовольно покинул строй, бросив ведущего. Но сегодня с повинной явился наш радист сержант Широких. Оказывается, накануне вечером перед вылетом он все машины проверил, кроме твоей.
В предпоследнем вылете ты же «Пе-2» на разведку сопровождал. Передатчик у тебя был настроен на его волну. Он подошел к твоему самолету, а тот облеплен механиками. Волков ему сказал, мол, посиди минут десять, пока мы закончим. Он сел, а тут из соседней эскадрильи механик: «Пойдем в деревню, там самогон отменный». Ну он и пошел, решив, что утром перенастроит, а утром проспал с похмелья. Вот так. Теперь сидит на гауптвахте. Фигичев приказал дознание провести и передать дело в трибунал.
– Ну, пожалуй, с трибуналом это зря. Специалист-то он хороший. Да и зачем нам терять людей. Пусть на губе посидит и подумает. Как вы-то?
– Работы хватало. Сбили девятнадцать, потеряли двух вместе с тобой, ну а поскольку ты вернулся, значит, одного. Так что, кроме Королева, потерь в эскадрилье нет, а вот ЧП вчера было в полку…
– В чем дело?
– Представляешь, в лесу возле аэродрома, прямо напротив стоянки нашей эскадрильи, сконцентрировалась большая группа немцев. Видимо, хотели прорваться через линию фронта и наткнулись на аэродром. Судя по рассказам пленных, они собирались напасть на охрану и уничтожить самолеты, но их обнаружили. И знаешь кто?
– Кто?
– Наша оружейница Бурмакова.
– Что? Галка? Каким образом?
– Ночью куда-то ходила и напоролась на их охранение. Они начали стрелять. Тут же наши подняли всех, кто был с оружием, и к утру немцев в основном перебили, хорошо еще пехотинцы помогли. Галю нашли…
– Что с ней? – перебил я. – Жива?
– Пока да. Но врачи очень сомневаются… Две пули в грудь навылет и одна в ногу. Лежит в санбате, бредит, никого не узнает. Знаешь, Женя, она в бреду не раз твою фамилию называла…
Утром я поднялся вместе со всеми, Лусто, успевший куда-то сбегать, сказал:
– Спи. Архипенко сказал, чтобы тебя не беспокоили, отдыхай. Он и сам не пришел, чтобы не разбудить.
– Какой там отдыхай.. Надо доложить Фигичеву, что прибыл, повидаться с ребятами, Волковым…
– Фигичев уже знает о твоем возвращении, ребята тоже. В полку праздник.
– Ну вот, сам говоришь, праздник, а я – спи, отдыхай… Нет, я пойду…
Придя на стоянку, я не застал летчиков. Эскадрилья только что вылетела на боевое задание, но вокруг царило оживление. Первым подбежал Волков.
– Здравствуйте, товарищ командир, с возвращением вас!
– Здорово, Коля! Опять без машины остались…
– Ерунда. Главное, сами живы, а машина будет. Сегодня, говорят, будут к нам перегонять самолеты из соседней дивизии. Они получают новые, а нам свои отдают. Командир, вы о Гале слышали?
– Слышал, Коля. Жаль ее, хорошая дивчина…
– А она столько здесь перестрадала, когда услышала, что вы погибли. Ведь она любит вас, товарищ лейтенант.
– Откуда ты взял, старшина?
– Видно. Как она этого ни скрывала, а я заметил…
– Ну это ты брось! Какая может быть любовь? Война же идет…
Вокруг собрались все свободные механики и летчики соседних эскадрилий. Я поспешил сменить тему разговора, но решил все же зайти в санбат справиться о самочувствии Бурмаковой.
Весь день я не мог найти свободной минуты. Принимал поздравления, отвечал на вопросы, десяток раз рассказывал о событиях прошедших дней. Но, пожалуй, больше всего времени было потеряно на споры с командиром эскадрильи.
Едва прилетел Архипенко, я пошел на КП и стал проситься на задание. Но тот был неумолим.
– Нет, Жень. Сегодня, здеся, отдохни. Потом посмотрим. – Архипенко никогда не брал на задание только что пришедшего домой летчика, всегда давал ему денек отдохнуть.
– Что, летать хочешь? – спросил Фигичев.
– А как же!
– А рука как?
– Ерунда!.. – я пошевелил рукой. – Не больно даже.
– Тогда вот что: будешь перегонять самолеты. Тут недалеко. Километров десять. Туда на машине, оттуда на самолете. Идет?
– Ладно… – в моем голосе прозвучало откровенное разочарование. – Хоть это…
– И себе заодно самолет подберешь…
«Подберешь»! В этот день я перегнал три самолета. Один из них принял Волков. Дрянь, а не машина. Мощности почти выработавшего ресуре мотора едва хватало для взлета. Но выбора не было. Другие тоже не лучше…