– И вы вместе с самолетом упали?! – ужаснулся Волков. – Не может быть… Тут живым никак не останешься!
– Видишь, остался…
– Вот твой самолет провезли… – вздохнул батя. – Может, и Виктора самолет увезли. Как я найду его теперь?
– Это у инженера дивизии можно узнать или в корпусе – увезли самолет или нет…
Я остро переживал потерю Виктора, хотел бы помочь бате, но чем? Ехать искать? Не пустят. Да и прок едва ли будет. Я вспомнил свое падение. «Упал бы я километра на два дальше, – думал я. – Лес, обломков самолета не найдешь. Вон под Москвой целую неделю искали самолет и летчика, разбившегося в тренировочном полете. Здесь тем более. Там с аэродрома видели, куда падал… Наземные части все время меняются. Новые и хотели бы помочь, да ничем не могут. А все-леса один не обшаришь…»
Наступление, начатое нашими войсками 2 мая в районе Тыргу-Фрумос в направлении на Роман, успеха не имело. Наземные войска натолкнулись на линию укреплений, подготовленную боярской Румынией еще в 1939 году, и перешли к обороне. Я слышал об этих укреплениях от артиллеристов, но думал, что это очередная фронтовая утка. Так, мол, они пытаются оправдать безрезультатность боев. Сейчас все подтвердилось.
Воздушные и наземные бои почти совсем прекратились, но все равно нечего было и думать летчику проситься на поиски друга…
Я чуть опять не остался без самолета. Аэродром, на котором мы сидели, располагался на лугу в изгибе речушки Жижия. Размеры его были весьма и весьма ограниченны. Едва хватало места для разбега перед взлетом и пробега после посадки. А с моим мотором нечего было и думать взлететь отсюда. Обязательно в речку с обрыва загремишь. Вот одна такая попытка чуть было и не кончилась аварией. Пришлось поднимать самолет без скорости. С трудом я его удержал от сваливания на крыло… Не было бы счастья, да несчастье помогло. В полк пригнали самолеты на пополнение. На одном из них летчик не рассчитал и сел с перелетом метров на сто… С испугу он выскочил из кабины и бросился вплавь на другую сторону реки и, только немного очухавшись, поплыл назад под дружный хохот собравшихся. Самолет достали из речки. Его можно было восстановить только в мастерских. А мотор, кажется, хороший… Волков побил все рекорды – за пятнадцать часов переставил моторы с одного самолета на другой. За это получил благодарность в приказе от командира полка и простое «молодец» от меня.
Боев не было. Вылетов тоже. Летчики томились от бесплодного дежурства на аэродроме. Единственным их развлечением до начала занятий была стрельба. В эти дни приспособили один из капониров под тир и стали заново пристреливать там самолеты, стрелять из пистолета и ручного пулемета по мишеням. Но все же без настоящей работы было тоскливо.
Особенно тоскливо было, пожалуй, мне. Я все еще ждал каких-либо известий о Викторе. Хоть что-нибудь конкретное… Ничего…
Немного отвлекло меня от мрачных мыслей пополнение летчиков, прибывшее в полк. В их эскадрилью попал москвич Борис Голованов – круглолицый, крепко сколоченный парень с озорными черными глазами. Правда, он прибыл только на стажировку – его оставляли инструктором в ЗАПе. Но он думал, что сумеет добиться пересмотра этого решения.
А через несколько дней надвинулись новые грозные события, которые оттеснили все воспоминания на задний план, приглушили их…
На станцию Ларга…
Темно, хоть глаз выколи. На плоскость вскочил Николай и прокричал мне в самое ухо:
– Фару опять включите! Я впереди побегу, покажу, куда рулить!
Я кивнул. Ладно, мол.
Волков спрыгнул с крыла и исчез. Голубовато-белый луч фары прорезал темень аэродрома. Яркой зеленью засветилась каждая травинка, а вдали, на другом конце летного поля, показались маленькие фигурки людей – инженера эскадрильи, техников звеньев. Туда-то и нужно было перерулить самолеты. Сбоку вспыхнул еще луч, еще, еще, и вот уже шесть сверкающих мечей побежали по летному полю, слегка покачиваясь и выхватывая из темноты то траву вблизи самолетов, то капониры, выстроившиеся вдоль Жижии, то деревья по другую сторону взлетной полосы, там, где проходила дорога и начиналось село Тодирени.
Самолеты подрулили друг к другу вплотную, крыло в крыло, как вообще-то никогда на фронте не ставили. Но сегодня они на дежурстве, взлетят по первой же ракете с командного пункта или «по зрячему», если летчики сами увидят фашистские самолеты. В приказе дивизии так и сказано:
«129 гв. ИАП с 4.45 30.5.44 иметь в. готовности № 1 на старте 6 самолетов с задачей отражения налета авиации противника на аэроузел. Взлет по сигналу с КП дивизий, постов ВНОС и по зрячему…»
Вчера тоже выруливали в такую рань, сидели в кабинах в ожидании сигнала на вылет, потом, с рассветом, поднялись в воздух и пошли далеко за линию фронта. Шестьдесят километров от своих… Там, немного севернее Бакэу, мы патрулировали, обеспечивая действия штурмовиков по аэродрому Роман. Одновременно штурмовке и бомбежке подверглись и другие фашистские аэродромы – командование фронта беспокоило большое сосредоточение авиации противника.
А сегодня все ждали ответного удара. И действительно, как только более или менее рассвело, с командного пункта взвилась зеленая ракета, и истребители пошли на взлет. Постепенно прогревались лампы радиоприемника, и до ушей стали доходить звуки внешнего мира.