Она отпустила его локоть и принялась убирать со стола.
— Я вам помогу, — пообещал он.
Она не стала его отговаривать, и, когда они перешли в кухню, он спросил:
— Не думаете ли вы найти детям учителя? Им станет куда легче, когда будет чем заняться.
— Конечно, я об этом думала, — сказала она, — и теперь, когда есть деньги, это возможно. Но кто пойдет учителем к детям Дрейфуса? Мне даже наводить справки боязно.
— Доверьте это мне, — попросил Сэм. — Похоже, у меня есть подходящий человек. Человек сочувствующий. Который, как и я, верит в невиновность вашего мужа.
Она лучезарно улыбнулась.
— Я буду так вам благодарна! — Она принялась мыть посуду, а Сэму протянула кухонное полотенце. Ей было приятно, что он рядом. — Вы придете к нам снова? — спросила она.
— Разумеется. А вы — звоните мне в любое время. — Он взял тарелку. — А как вы встретились с вашим мужем?
— Нас познакомила моя подруга Сьюзен. Моя лучшая подруга. Точнее, была таковой. Теперь уже нет. Уже нет… — повторила она.
Сэм не стал расспрашивать, почему дружба прекратилась. Он догадался, что это что-то личное и не связано напрямую с нынешним положением Дрейфуса. Но он ошибся. С этим-то все и было связано, и Люси Дрейфус сама захотела рассказать, почему дружбе пришел конец.
— Альфреда я увидела впервые как-то вечером в квартире Мэтью и Сьюзен, так все и началось. Тогда это казалось такой удачей! Нам было очень хорошо вчетвером. До тех пор, пока не случилось несчастье. Мы вместе ездили в отпуск, все четверо, потом уже и с детьми. Казалось, наша дружба — на века, она скреплена родством, да и дети отлично ладили. Но когда Альфреда арестовали и имя Дрейфуса стало звучать как проклятье, она по-тихому сменила фамилию себе и детям — в одностороннем порядке. Теперь она — Сьюзен Смит. Ни к чему не причастная. Она не разрешает своим детям общаться с Питером и Джин, ее раздражает то, что Мэтью предан семье. А он — просто замечательный. Все время нас поддерживает.
— Они все еще вместе? — спросил Сэм.
— Они живут в одном доме, но брак распался. Он не решается съехать. Можете представить, как тогда газеты все преподнесут?
— Ваш муж об этом знает?
— Нет. И не надо ему знать. Это его ужасно огорчит. — Люси стала расставлять тарелки. — Не представляю, что бы я делала без Мэтью.
— А кем он работает?
— Точнее сказать, кем работал. Он инженер. Занимал очень ответственный пост. Но когда Альфреда арестовали, ему стали намекать, что грядет сокращение штатов, а через несколько недель просто уволили.
— И что же он будет делать?
— У него есть кое-какие сбережения. А деньги от книги мы поделим — Альфред на этом настаивает.
Они вернулись в комнату.
— Я рад, что пришел к вам, — сказал Сэм. — Надеюсь, вы позволите мне бывать у вас часто. — Он назвал день похода в зоопарк и пообещал найти учителя. — Я был бы рад, если бы в зоопарк пошли и дети Мэтью.
— Сьюзен этого не допустит, — сказала Люси. — Знаете, мистер Темпл, мне иногда кажется, что она верит в виновность моего мужа.
Сэма аж передернуло.
— Какой же в их семье раздор, — сказал он. Перед уходом он взял ее за руку. — Миссис Дрейфус, вы можете обращаться ко мне в любое время. И Мэтью тоже. Прошу вас, передайте ему это.
Она проводила его до двери.
— Я скоро увижусь с Альфредом, — сказала она. — Он будет рад узнать, как вы нас поддерживаете.
— Вы увидите совсем другого человека, — сказал Сэм. — Он теперь больше в ладу с самим собой. Осмелюсь даже предположить, что у него бывают и счастливые моменты.
По дороге в контору Сэм прошел через местный парк. Вдалеке, на детской площадке, он разглядел Мэтью, Питера и Джин, они качались на качелях, в такт друг с другом, все выше, выше, выше — будто ничто извне не могло изменить их жизнь. Они словно неслись в то время, где нет прерывистого дыхания, тяжких вздохов, слез, и только когда качели остановятся, они заметят, что тучи сгущаются.
Естественно, мы с Мэтью ходили в деревенскую школу родителей. Мы ведь и жили там. И хотя никакими преимуществами мы не пользовались, мы там были счастливы. Мэтью младше меня, и все детство я был его защитником. Теперь роли в некотором смысле переменились. После того как меня арестовали, он охраняет меня и негодует не меньше моего. Он писал прошения и ходатайства, но главное — он теперь защищает Люси и детей. Я люблю его все больше. Мистер Уолворти, а у вас есть брат? Если есть, вы понимаете, какого это рода любовь. С ней ничто не сравнится. В ее языке нежности нет слов, выражающих ожидания или нарекания, она никак не осуждает. Братская привязанность — это кровная связь, данная Богом при рождении. Отрицать или игнорировать ее — все равно что отрицать гены.