Наконец Мэтью заговорил.
— Вам ведь известно о моих неприятностях, — сказал он.
— В самых общих чертах, — кивнул Сэм. — Мне Люси говорила.
— Если позволите, я вам расскажу. Разумеется, это должно остаться между нами.
— Можете мне доверять, — ответил Сэм, — как, думаю, доверяет мне ваш брат.
Мэтью огляделся по сторонам. Говорил он шепотом, опасаясь, что его услышат посторонние.
— Фамилию сменила не только Сьюзен. Мои дети, Адам и Зак, тоже. Это само по себе плохо. Но есть кое-что похуже.
Сэм видел, как расстроен его собеседник, но даже представить не мог, что хуже предательства жены.
— Мне очень стыдно об этом говорить, — продолжал Мэтью. — Я Люси и то не сказал. Это разобьет ей сердце.
— Вы уверены, что стоит рассказывать это мне?
— Мне нужно с кем-то поделиться, — сказал Мэтью. — Вы единственный, кому я могу доверять. Помочь вы ничем не сможете, но мне будет легче, если я кому-то откроюсь.
— Я весь внимание, — сказал Сэм.
Мэтью отложил нож и вилку, подался к Сэму.
— Дело в том, что Сьюзен действительно убеждена в виновности Альфреда. Она сама мне так сказала, — прошептал он, и Сэм заметил, что краска стыда залила его лицо. — Она в этом убеждена. Как она могла хотя бы представить себе, что Альфред способен на такое злодейство!
Голос его дрожал. Сэм не знал, что сказать. Он хотел бы встретиться с этой женщиной и как следует ее отчитать. Даже если она верила, что ее деверь виновен, ей следовало его поддерживать. Но он все равно не смог бы ее переубедить. У него, как и у Мэтью, не было доказательств того, что Альфред непричастен к этому преступлению. Он просто не мог поверить в его вину и знал, что многие думают так же.
— Искренне вам сочувствую, — сказал он и, помолчав, спросил: — А вы пытались с ней поговорить?
— Разговора у нас не получится, — сказал Мэтью. — Мы вообще не общаемся. В нашем доме царит тишина, мистер Темпл. Даже дети смотрят на меня с подозрением, словно согласны с вердиктом, который вынесла их мать. Я не знаю, что делать, — сказал он растерянно. — Я не могу от нее уйти. Это будет поводом для сплетен. И она не может меня оставить по той же причине.
Он словно говорил сам с собой, взвешивал за и против, пытался сделать выбор, хотя понимал, что никакого выбора у него нет. Сэм выдержал паузу и сказал:
— Вы ничего не можете поделать. Ничего.
Мэтью взглянул на него.
— Я поделился с вами, и мне стало полегче, — сказал он. И добавил, подумав: — Альфред так ее любит. Он ее очень ценит.
— Пусть и продолжает ее ценить, — сказал Сэм. Еще одна пауза. — А что дети? Как у них в школе?
— У них же теперь другая фамилия. Они к ней даже привыкли. Все время учатся произносить ее вслух, словно нарочно хотят меня помучить, и я чувствую, что они меня предали.
Он снова покраснел.
— Кажется, Сьюзен подыскала другую школу. За рекой. Сочинит какую-нибудь историю.
— Она рискует, — сказал Сэм.
— Это она понимает. По-моему, ей даже хочется, чтобы все узнали, что она сменила фамилию. Тогда она сможет открыто уйти от меня и забрать детей. Альфред прочтет об этом в газетах, и это его доконает.
Бедняга Мэтью был на грани, и Сэм опасался за него.
— Вы должны быть сильным, ради вашего брата, — сказал он.
Это была банальная фраза, но он не знал, как утешить Мэтью. Ему хотелось убить Сьюзен — за все те мучения, которые она доставляла. И вдруг его осенило:
— А может, вам стоит уехать на время? У меня есть домик в Суррее. Там сейчас никого нет. Моя семья на этой неделе в Лондоне. Там тихо и спокойно. Вы сможете хоть немного передохнуть от своих проблем. Погуляете, послушаете музыку, почитаете. Я уверен, вам это поможет. Пойдемте ко мне в контору. Я дам вам ключи и запишу адрес.