Тамара вынула нужные вещи, остальное убрала под полку и приготовилась к появлению соседей. Оставалось только надеяться, что это окажутся тихие спокойные люди без детей и навязчивого желания поговорить по душам. Прошло несколько минут, за дверью слышались шаги, возня, шум от сумок и чемоданов, а она продолжала оставаться в одиночестве. «Странно, неужели так повезло?» — с опаской думала Тамара, прислушиваясь к жизни в коридоре. Сквозь стекло она видела бегущих к поезду пассажиров и провожающих. Они обнимали своих родных и не хотели выпускать из рук их руки. Многие похлопывали друг друга по спине и улыбались, но улыбки были грустными и растерянными, и все это понимали. Тому, кто остается всегда хуже.
Хотя вот и ей нерадостно. Спонтанность, с которой она уезжает, нет, убегает от всех, пугала ее и нервировала. Никогда в жизни она не срывалась вот так с места. И есть ли в этом смысл? От себя-то не убежишь… Правда, никогда раньше она и не узнавала о том, что у мужа есть любовница, которая еще и стала лучшей подружкой дочери. Тамара горько усмехнулась: как легко они ее вычеркнули из жизни… В глазах защипало и она усилием воли постаралась больше не думать на эту тему. Судить объективно сейчас не получится, только расковыряет глубже обиду. Она открыла телефон и полезла в заметки. Привычка планировать взяла своё. Для начала нужно понять, как решить бытовые вопросы с домом, что там насчет отопления и кто ей может помочь в сугубо мужской работе. За домом приглядывает сосед дядя Юра, и они даже разрешали ему на сезон подселять отдыхающих — всё прибавка к пенсии. Но Юрий не усердствовал, если и сдавал кому, то по знакомству, и денег брал немного. Иногда стоял намертво и сколько его ни уговаривали, никого не селил. «Мест нет» — гласила табличка на заборе. В поселке поговаривали, что когда-то Юрий был влюблен в тетю Клашу, вот и бережет теперь ее домик. Сам он так и остался бобылем, но был еще крепок и справлялся с хозяйством. Летом приторговывал домашним вином и самогоном, а зимой, стесняясь всех, рисовал незамысловатые картины и украшал их морскими ракушками. Особенно полюбившимся гостям вручал на память. Часто на его «холстах» мелькала тонкая женская фигурка в красной косынке. Такой же платок всегда носила и тетя Клаша. Тамара всегда по нему ее узнавала, когда утром нетерпеливо ждала ее с рынка.
Она скрупулезно выписывала адреса разных служб, проверяла, где находятся ближайшие магазины, узнавала расписание автобусов, с вокзала еще предстояло добраться до поселка. Эти нехитрые действия позволили ненадолго отвлечься от тяжелых мыслей о муже и дочери. Не заметила, как поезд тронулся и мягко набрал ход. И только успела подумать, что так и поедет, как королевишна, одна, как дверь распахнулась и в купе ввалилась распаренная краснолицая женщина.
— Ох, здрасьте! Думала уж, опоздаю… фу-у-у, еле успела, пришлось из десятого вагона идти.
Женщина затащила увесистую сумку и начала стаскивать куртку. Бросив ее на полку, тут же рухнула рядом. Ее черная кофта с люрексом сияла серебристыми вставками, а полные бедра туго обтягивала шерстяная черная юбка. На голове то ли неудачная, отросшая «химия», то ли просто волосы от природы были вьющимися, но плохо ухоженными. Тамара вежливо кивнула, но в беседу не вступила. В душе она была разочарована, намечтала себе уже путешествие в одиночестве. А ее попутчица явно любит поговорить и теперь вряд ли даст возможность подумать о своем. А может, и к лучшему?
Соседка тем временем сняла ботинки и достала из шуршащего пакета тапочки. С трудом наклонившись, обулась. Потом немного отдышалась и принялась вынимать из сумки пакеты и свертки. В воздухе заманчиво запахло выпечкой.
— Вы на праздники к родным едете? — вдруг спросила она, рассортировывая съестные припасы.
Тамара улыбнулась и едва заметно покачала головой. Она чувствовала себя неловко, не умея поддержать разговор.
— Надо чаю попить, — сообщила женщина и решительно вышла в коридор.
Вернулась очень быстро.
— Сейчас принесут. Меня Лидия зовут. Лида. А вас?
— Тамара.
Лида развернула один из свертков, обнажив румяные бока домашних пирожков. Тамара сглотнула слюну и засмущалась, не услышала ли соседка голодных звуков.
— Вот эти с картошкой, а эти — с капустой. Утром жарила. Свежие еще. Угощайтесь!
Тамара не удержалась и потянула один из пирожков. Она завернула его в салфетку и откусила.
— Очень вкусно! Спасибо!
Лидия молча кивнула и зажевала с аппетитом. Проводница принесла два стакана чая. На отдельном блюдце лежали полукружья лимона. За окном, скрытые тонким флером снежной пудры, мелькали голые тощие стволы деревьев, маленькие станции и позабытые всеми деревеньки. В купе было тепло, и Тамара, разомлев от чая и вкусных пирожков, еле удерживалась, чтобы не задремать. Сказывалось напряжение прошлых дней и бессонные ночи. Монотонный стук колес оказался лучшим успокоительным. Движение вперед породило хрупкую надежду, что жизнь не закончится крушением, а еще долго будет виться узкой лентой, как железнодорожное полотно.