— Тамара! Подождите!
Она оглянулась. Быстрым шагом ее догонял Женя.
— Давайте, я помогу, — снова предложил он, привычно хватаясь за ручку чемодана.
Тамара чуть помедлила и сняла очки. Женя стоял перед ней такой веселый и жизнерадостный, что ей стало за себя неловко. Она почувствовала себя немолодой замученной теткой, которую бросил муж, и она теперь интуитивно ищет, на кого бы опереться.
— Спасибо, Женя. Не стоит. Я сама, — мягко, но настойчиво произнесла Тамара и покатила чемодан.
— Погодите! — Женя снова сделал несколько шагов к ней. — Погодите! Вот, возьмите мою визитку, — он протянул ей глянцевый маленький прямоугольник. Пахнуло горьким ароматом сладостей. — Вдруг вы захотите вкусного чая или вам не с кем будет выпить горячего шоколада, — сказал он с улыбкой.
Тамара тоже улыбнулась. Опустив голову, повертела визитку в руке и засунула в карман.
— Спасибо. И до свидания, Женя. Было приятно познакомиться.
— Мне тоже. И я надеюсь, мы еще увидимся.
Тамара засмеялась, качнула головой, так что было совершенно непонятно, то ли да, то ли нет, и быстро зашагала к выходу. Женя смотрел ей вслед. Через минуту он поправил лямку рюкзака и растворился в толпе.
Глава 10
— Да, что такого она для тебя делает?! — восклкнул Генка, щурясь от сигаретного дыма.
Николай встретился с другом детства в тесной пивной, где в полумраке, почти впритык стояли деревянные столы с лавками, а на стенах были развешаны бутафорские рога и другие дары природы. Иногда над головой торчал сук дерева, на котором сидело чучело птицы с пыльными тусклыми перьями. Интерьер был уставший, но сюда любили приходить те, кто ценил не только выпивку, но и вкусную еду. Вновь прибывшие, обычно рассчитывали на экзотические блюда — тематика пивной подсказывала. Они открывали меню в предвкушении полакомиться окороком лося или медвежьей похлебкой, а потому разочарованно таращились на скромный листок, где с ошибками были напечатаны названия самых простых узбекских блюд. Какой плов? Зачем самса? Откуда острый салат? Гости начинали недоуменно вертеть головой, но если не уходили, а всё-таки решались сделать заказ, то потом становились завсегдатаями этого скромного заведения.
Генка и Николай бывали здесь еще со студенческих времен. Где еще найдешь такие огромные порции за скромные деньги, да и пиво хозяева не разбавляли. Теперь можно себе позволить, хоть и нечасто, пафосный ресторан, однако, ноги несут только сюда. Уж очень душевная и по-домашнему теплая атмосфера сохраняется все эти годы. Единственное, что изменилось, это совсем постарел первый владелец Шовкат и на его место заступил его сын — Нодир. Но именно здесь постаревшие на двадцать с лишком лет студенты могут снова окунуться в пору беззаботной юности, когда в кармане копейки, а энергии и веры в себя, через край.
— Не понимаю! — снова горячился Генка. — Вот ответь мне на простой вопрос: что такого она делает? Без интимных подробностей, конечно, — расчертил он воздух рукой.
Николай повертел перед собой кружку пива, вздохнул, откинулся на спинку неудобной скамьи.
— Восхищается, — наконец, ответил он.
— Что?! — чуть не поперхнулся пивом Генка, и его карие навыкате глаза с интересом заблестели.
— Восхищается, — устало повторил Николай и сделал большой глоток пива.
Он помолчал немного, словно вслушивался в восточную музыку, неразборчиво доносящуюся из колонок.
— Мной никто так не восхищался. Никогда. Тамара — умница, но даже она так не восхищалась. А Соня восхищается так, что…
Николай даже не смог сразу подобрать слова, только разводил руками, пытаясь передать весь масштаб того, что он переживает.
— Понимаешь, я пытался трезво мыслить, — снова начинал объяснять он другу, — но как вижу ее… всё! Наглухо вырубает…
Генка недоверчиво усмехнулся: совсем сдурел дружок. Ну, баба, ну пускай, молодая, повеселился, развлекся, кто не без греха? Но от жены-то, зачем уходить? Вот, взять его, Генку. Тоже погуливал, застукала его Лена даже, тоже чемодан ему выставила на площадку. А он? Недельку пожил у знакомого, потом прислал цветы, колечко дорогое, ну а уж напоследок и сам с видом побитой собаки приполз. Главное, вытерпеть все шпильки, которые обиженная жена будет втыкать в самый неподходящий момент. Смиренно ждать, когда оттает. Сидеть с глазами печального сенбернара и вымаливать милостивую косточку в виде разрешения остаться в спальне. Сначала допустят просто в постель, потом разрешат поцеловать, ну а дальше и сама долго не продержится… Любви своей сразу отставку выписал. Со временем появилась и другая любовь, и третья, но тут уж осторожнее стал. Люби себе, сколько хочешь, только втихаря. Тогда и волки сыты, и овцы целы.