Николай подъехал к дому Сони. Обычный двор, типовая застройка спального района, скучные пятиэтажки с серыми фасадами и выступающими наружу эркерами. Мутное, серое небо брюхом прижималось к крышам домов и верхушкам деревьев. Кое-где на окнах мерцали гирлянды, люди, как могли, пытались приблизить праздник. У одного из подъездов стоит покосившаяся невзрачная елка, ветер шевелил на ней кусок мишуры, похожей на мохнатую серебристую гусеницу. Щупальца блестящего дождика испуганно цеплялись за тощие, покрытые редкими иголками, ветки.
Николай вздохнул, вспомнив, как хорошо начиналось это утро, и во что оно превратилось из-за его оплошности. И если бы можно было обойтись одним испорченным утром, но ведь теперь на кону и семья. Только вот какая из них, предстоит еще решить. Соня ведь тоже семья. Эта хрупкая девочка вросла в его душу намертво, и иногда ему казалось, что знает он ее столько же, сколько и Тамару. Хотя они такие разные. Вот он опоздал на полчаса, а Сонечка даже ни разу не позвонила, для нее его опоздание — это просто небольшая подвижка во времени. Тамара бы уже вся изнервничалась, ее пунктуальность граничила с маниакальностью. Всё по списку, по графику, любой экспромт — катастрофа! Раньше жена даже спать ложилась, надев на руку часы, сейчас рядом всегда лежит телефон. И время она чувствует изнутри. Если и ошибается, то максимум на пять минут, так что и часы ей, по сути, не нужны. Была моложе, просыпалась даже без будильника — минута в минуту.
Сонечка распоряжается временем, как птица. Порхает над цифрами и всё ей нипочем. Полчаса туда, час обратно. Удивляется: ну, время и время, оно на то и время, чтобы двигаться. Это же не шкаф монументальный, который не сдвинуть с места. При желании и шкаф можно.
Тамара ни дня не может без информации, новостей и чтения и даже за едой не может отказаться от этого. На вопросы отвечает рассеянно, так и норовит быстрее убежать за книжкой. А Соня всегда слушает внимательно. Смотрит блестящими серыми глазами, хмурит брови, похожие на крыло чайки, чуть изгибает уголок рта. Волосы пшеничного цвета длинные, до пояса, таких кос теперь и нет. «Русалка ты моя», — в восторге шептал Николай, зарываясь в струящийся каскад с едва уловимым цветочным запахом. Русалкой она ему и показалась, когда тонула. Пряди волос, как змеи, извивались вокруг головы. Подумал еще: будет паниковать, схвачу за косу. Но Соня безропотно ему подчинилась, покорно, будто неживая, лежала на спине, пока он волочил ее к берегу.
Тонкая, хрупкая, чуть постарше его дочери, а что он мог с собой поделать? Месяц они виделись от раза к разу, придумывали предлоги для встречи и тут же отменяли свидания — боролись с собой до конца. А потом устали. И он, и она. Соня преследовала Николая, как наваждение — в аромате листвы, в легкости ветерка, в хрупком женском силуэте, мелькнувшим за окном автомобиля. О том, что он женат, сказал сразу. Соня вскинула на него глазищи и поникла худенькими плечами. Как обычно представляют себе любовниц? Хищница! Коварная ведьма, запустившая свои когти в семейное гнездышко! А тут наивная девчонка, просто без памяти полюбившая. Лепетала, отнекивалась, плакала, что-то шептала про грех, но… сдалась, покорилась. И обрушилось на них счастье. Мимолетное, урывками, но такое полное, как бескрайнее звездное небо.
— Коленька… — зарылась носом в его куртку Соня и заискрилась счастливыми глазами.
— С днем рождения, малыш!
Николай протянул ей корзинку с почти прозрачными голубыми цветами. Они поразили его нежным весенним ароматом, такой же источала кожа Софии. А цвет напомнил ее бездонные серые глаза. Иногда они приобретали зеленый оттенок, как та вода в озере, где выловил он на свою беду эту русалку. На тонкий детский пальчик он неловко надел золотистый ободок с крохотным бриллиантом. Любой более дешевый крупный камень был бы здесь неуместен и даже вульгарен. София как будто соткана из воздуха, такая же бесплотная, как эльф, вот и украшения все невесомые. Соня отставила руку, полюбовалась колечком и, встав на цыпочки, поцеловала Николая.
— Очень красиво, — искренне улыбнулась она.
На мгновение ему показалось, что в ее глазах засверкала бриллиантовая звездочка.