Я удивленно поднял брови:
— Корабли Тинты — это шикарные лайнеры, и круизы на них распроданы на месяцы вперед…
— Сиолла Тинта тоже любит цветы, Корран, — дед сорвал еще не распустившийся бутон. — Она с радостью согласилась позаботиться о твоем друге, который будет принят так, словно он член ее семьи.
— Возможно, ты смог отменить мой смертный приговор, но все еще есть сочувствующие Империи люди, которые не преминут случая сцапать меня и продать Гранд Адмиралу Терадоку или любому другому военному диктатору. Возможно, мне не нужно высовываться и лететь на шикарном лайнере?
Дед весело расхохотался:
— Мой дорогой мальчик, ты должен запомнить две вещи о сочувствующих Империи людях на Кореллии: они никогда не поверят, что какой-то повстанец из Альянса настолько глуп, чтобы лететь на Кореллию, и это первое. И второе: им и в голову не придет, что этот повстанец сможет оплатить перелет на шикарном лайнере. Здешние сочувствующие Империи живут в вымышленном мире, которого нет уже лет двадцать. Они вспоминают дни правления моффа Ворру как золотой век. Я сомневаюсь, что кто-нибудь вообще знает, что ты из Альянса, кроме нескольких корбезовских начальников, которые не посмеют и пальцем тронуть тебя.
— Цветов боятся?
— Некоторые. И очень хорошо, как правило, помнят твоего отца.
— Понятно, — я вздохнул. — Даже слов подобрать не могу, чтобы сказать, насколько я благодарен тебе. Я был дураком. Думаю, ты понял это. Спасибо, что не стал тыкать меня в это носом.
Он пристально всмотрелся мне в глаза, хитро прищурившись:
— И в чем же ты показал себя идиотом?
— Ну, что стал джедаем, вместо того чтобы спасать Миракс. Я потерял столько времени.
Ростек потер ладони, затем уперся кулаками в бока.
— Корран, я хочу, чтобы ты кое-что уяснил себе. Я не считаю тебя идиотом. То, чему учили тебя в академии, пригодится тебе. Возможно, не все, что ты изучал в академии, поможет найти и спасти Миракс, но нельзя знать этого заранее. Я видел, как Нейаа, чтобы расследовать некоторые случаи, делал много разных вещей, которые не имели ничего общего с Силой или обучением секретам джедаев, разве что эти тренировки развивали его как личность. Пройти сквозь такую тренировку, оказаться способным принять решения, от которых ты просто обязан отказаться, — все это требует зрелости, которой я раньше никогда в тебе не видел. Несомненно, после всех твоих приключений в Разбойном эскадроне и женитьбы на Миракс ты возмужал, но ты не должен принижать значение твоего обучения. Нельзя говорить, что путешествие было плохим, только потому, что ты не попал, куда тебе нужно было.
— Извини, я не хотел тебя обидеть.
— Ты и не обидел меня. Мне очень дороги воспоминания о Нейаа Халкионе. Я считаю свою работу по спасению знаний о Силе самой важной частью своей жизни. И я рад, что у тебя будет доступ ко всему этому. Если хочешь, я даже могу поделиться информацией с твоим Люком Скайуокером.
— Сделай это, пожалуйста.
Он кивнул:
— Считай, что эта работа уже выполнена. Я очень горжусь тобой, Корран, какой бы ты путь ни выбрал в своей жизни. Тут, на Кореллии, мало что меняется, но я поражаюсь твоей способности выжить в бешеном вихре гражданской войны.
Я подошел к деду и обнял его:
— Спасибо тебе еще раз.
Когда я выпустил его из объятий, он улыбнулся:
— Ах да, в пакет, где лежат все твои документы, вместе с журналами на инфочипах я положил досье КорБеза на того контрабандиста, о котором ты спрашивал, Шорше Кар'дасе. Файлы очень старые — он исчез примерно в одно время с Иданианом. Надеюсь, сведения окажутся полезными.
— Я тоже.
— Хорошо, — он взглянул на хронометр. — Давай, заканчивай собирать вещи. Тосрук отвезет тебя в космопорт.
— Но сначала мне нужно сделать еще одну вещь, — я нашарил рукой рюкзак, стоявший под скамейкой, вытащил из него лазерный меч Нейаа Халкиона и протянул рукоять деду:
— Лазерный меч — самое ценное, что есть у джедая. После друзей, конечно же. Я не могу взять его с собой, потому что немногие пираты носят их в наши дни, и кроме того, если быть честным, я не заслужил право носить его. Я не Нейаа Халкион. Я — не настоящий рыцарь-джедай. Я хочу, чтобы ты сохранил его, сохранил его в целости, как ты хранишь знания Нейаа и память о нем.
Дед осторожно взял в руки меч, с таким видом, словно он весил килограмм пятьдесят.
— Это может показаться странным, но именно его мне недоставало. В те времена, когда я знал Нейаа, меч был неотъемлемой его частью, инструментом справедливости. Когда Нейаа погиб, а его меч не вернулся с ним, у меня было ощущение, что справедливость тоже исчезла. А сейчас есть надежда, что она вернулась.
У него по щеке покатилась слеза:
— Возможно, ты и прав насчет того, что тебе еще не пришло время примерять на себя плащ Халкиона. Но когда такое время придет, я жду тебя.
Я расстался с дедом, оставив его в оранжерее наедине со своими воспоминаниями и теми огромными знаниями, которые он спрятал в цветах. Тосрук отвез меня в космопорт, где я сел на борт «Тинта-Палитры», и вот несколько дней спустя я уже сидел рядом с Киеви Спартом, слушая вполуха тягостную историю его жизни.
— Что вы говорите, — воскликнул я.
— Да, да, это все правда. Я собрал все истории, какие только мог, о Разбойном эскадроне, и хочу написать подробную историю этой эскадрильи. Я знаю послужные списки всех пилотов, сколько на их счету сбитых целей, откуда они родом…
— Как они выглядят…
— Конечно же, — он впялился в меня немигающим взглядом. — А вы встречали кого-нибудь из них?
— Я? Ни разу, даже мельком, — я кивнул в сторону внешнего обзорного экрана. — Уже видели « Радугу»?
Киеви заткнулся и припал лицом к транспаристилу. Челнок «Тинта-Синий ь7» пристыковался к «Палитре», надежно прикрепившись к большему кораблю при помощи стыковочного рукава. По этому закрытому трапу пассажирам можно было пройти на борт корабля и занять места в пассажирском салоне, пока команда переносила их вещи в багажный отсек челнока. Когда все будут на борту и челнок будет готов к полету, мы подлетим к «Тинте-Радуге» и перейдем на нее по такому же стыковочному приспособлению. Пассажиры «Радуги», желающие попасть на «Палитру», будут посажены на борт другого челнока, и оба проследуют каждый своим курсом с минимальной задержкой.
— Еще ничего не видно, — прогундосил Киеви: нос его был приплюснут к иллюминатору. — Но корабль должен вот-вот показаться.
— Ну, в таком случае, пойду воспользуюсь случаем и загляну в кокпит.
Киеви мертвой хваткой вцепился мне в руку:
— Возьмите меня с собой, пожалуйста.
— Хм, даже не знаю…
— Ну пожалуйста, — он посмотрел на меня огромными и грустными карими глазами. — Возможно, для меня это единственный шанс увидеть КП 127АП на настоящем челноке.
Я посмотрел на него и грозно сдвинул брови:
— Но ведь ты ничего не будешь там трогать, правда?
— Не-а, — прошептал он, от радости потеряв голос.
— Ладно, я поговорю с капитаном насчет тебя. Он скоро должен подняться на борт. — Я привстал в кресле и увидел во мраке космоса какую-то яркую вспышку. — Интересно, что его задерживает? Это «Радуга»?
Киеви всмотрелся вдаль.
— Не-а, похоже на «звездный разрушитель» класса империал-II, а с ним целая флотилия кораблей поменьше. Летят в нашем направлении.
Я вскочил с кресла и повернулся к бортпроводнице, но прежде чем я сделал это, в проход основного салона вбежали двое мужчин. У обоих на поясах болтались бластеры, а один — тот, что был более внушительных размеров — размахивал огромным виброножом.
— Сидите смирно, — заорал Мелкий, поднимая руки вверх. — Сидите смирно, и никто не пострадает.
Бортпроводница бросилась успокаивать двух закативших истерику пассажиров, а Мелкий махнул мне рукой, приглашая покинуть салон премьер-класса и присоединиться к остальным пассажирам. Он явно не заметил Киеви.
— Рад приветствовать вас, дорогие мои. Сами мы с «Возмутительного», пришли лишить вас ваших богатств.