— Абажур только из меня не сделайте… С бахромой, — проворчал я и с тоской посмотрел на подростка, который тихо хихикал в своем кресле.
Застрекотали ножницы, и через двадцать минут я стал похож на мальчика, из тех, что танцуют и скачут, сопровождая пение звезд эстрады. Я только и мог сказать огромное "О-о!", когда мастер поднес кусок зеркала к моему затылку, чтобы продемонстрировать прическу сзади.
Оставшуюся часть пути до ГУВД я проделал пешком, и все косил на себя взгляд в витрины магазинов. За одной из них я заметил телефон-автомат и вспомнил о том, что обещал Лене позвонить к ней на работу. Я вошел в магазин — это оказался продтоварный— набрал номер и сообщил женщине, взявшей на том конце провода трубку, о болезни Елены Сергеевны. Там разохались, разахались, начались расспросы. Я поспешил остановить поток фраз коротким объяснением: "Все нормально, Казанцева жить будет!" — и повесил трубку на рычаг. Там же купил пачку "Стюардессы" и отправился дальше.
Около десяти я был на месте.
Здания милиции и военкомата — современные, трехэтажные, отделаны мраморной крошкой — стоят рядышком и составляют архитектурный ансамбль. Между ними — один на братство милиции и военных — двухсотметровый подземный тир. Перед каждым зданием — площадки, выложенные бетонными квадратиками, и фонтанчики, ныне не действующие. Но замысел архитектора о единстве комплекса нарушен из-за тяги милиционеров к решеткам. Свою фасадную часть они обнесли забором из толстых прутьев, поверху которых высились пики в форме "трезубцев Нептуна". Территория военных открыта, и это импонировало мне больше.
Цепочка грязных следов протянулась за мной по девственному снегу. Уже в чистой обуви я ввалился в Городское Управление Внутренних Дел. О моей командировке была договоренность, но меня здесь не ждали. В прозрачном мраморном вестибюле, довольно холодном, было пустынно и гулко, как ночью в подземном переходе. Милиционер за перегородкой из стекла долго выслушивал мои сбивчивые объяснения, но все же навел по телефону справки и выяснил, что мне нужно подняться на второй этаж в комнату 22 к майору Хвостову. Сегодня у него было дежурство.
На втором этаже в коридоре, где была ковровая дорожка на паркетном полу и пластиковые стены, я отыскал дверь с табличкой "Хвостов" Б.Е." и постучал.
— Войдите! — последовало приглашение из-за рифленой двери.
Ну, я и вошел… Конечно, я не ожидал увидеть супергероя из американского детективного романа с волевым лицом и накаченными бицепсами — но, извините, не такое же! В насквозь прокуренной комнате за обшарпанным письменным столом сидел тщедушный человек лет сорока в форме майора милиции. На голове ежик волос, лицо птичье, на нем очки. Они, правда, зеленого цвета, но прекрасно видно, что они оптические. Очевидно, за бутылочными стеклами майор пытается скрыть дефект зрения, но и дураку ясно, что без них он ни черта не видит. Да и не будет нормальный человек ходить в ненастную погоду в солнцезащитных.
Майор изучил мое удостоверение и вернул его мне вместе с рукопожатием, которое на удивление оказалось крепким.
— Хвостов Борис Егорович, — сказал майор. Букву "р" он выговаривал с хрустом, будто разгрызал сухарик, и судьба, точно в насмешку подарила ему в имени и отчестве по букве "р". — Чем могу быть полезен?
Я вежливо ответил:
— Я бы хотел понаблюдать за вашей работой, а потом на основе своих впечатлений написать небольшой очерк.
Майор осклабился, показав желтые зубы:
— Ну, а тайная мечта, наверное, самому поучаствовать в каком-нибудь сложном запутанном деле?
Я улыбнулся:
— Желательно.
Майор еще шире растянул в улыбке тонкие губы:
— В эдаком вестерне, со стрельбой из-под брюха лошади, убийствами, погонями… Я вас правильно понял?
Рот у меня больше не растягивался, и я удовольствовался тем выражением радости, которое уже застыло на моем лице.
— Конечно. Было бы просто замечательно.
Под окном раздался продолжительный гудок машины. Майор встал из-за стола и подошел к окну. Он оказался невысоким и до того тощим, что, казалось, при движении кости гремят друг о дружку. Махнув рукой, майор сказал: "Сейчас иду!", — будто его там услышали. Когда Хвостов повернулся, улыбка с его лица исчезла.
— Значит, хочешь посмотреть на преступление? — сказал он, перейдя на "ты", и без тени насмешки.
Меня охватило волнение от предчувствия, что сейчас я прикоснусь к чему-то необычному, таинственному, из ряда вон выходящему.
— Да, — признался я, силясь сохранить спокойный вид.