Хотя я могу и ошибаться. Мне двадцать девять, у меня диплегия и у меня до сих пор нет девушки.
И не было. Это грустно.
Я снова размял икры. Минут пять еще — и можно идти. До поезда меня вполне хватит.
— Как знаешь…
Звякнул, отключаясь, телефон.
Парень вышел из-за тумбы, постоял, обернув пустое лицо к турникетам, потом, передернув плечами, сел.
— Вот так, — сказал мне, — так и бывает…
— К-кэ… Кира? — бестактно спросил я. — Д-дэ… девушка т-твоя?
Он не ответил. Хмыкнул, подал руку.
— Сергей.
— Н-нэ… Ник. Н-николай…
Пальцы кольнуло током.
— Э! — я затряс рукой. Перед глазами запрыгал фиолетовый призрак пыхнувшей над ладонью искры.
— Ну ты даешь! — хохотнул Сергей.
— Я?!
— А кто ж еще? — он потянул меня со скамьи. — Ну что, пошли? Покажу тебе кое-что.
— К-куда? — осторожно спросил я.
"Главное — это осторожность", — вбивали в меня с детства. В основном, правда, потому, что я часто падал. Один раз даже сломал руку.
— Вниз, — сказал Сергей и махнул перед моим носом прямоугольником проездной карточки. — Тебе же тоже куда-то надо?
Блин! Ой, блин!
Я вскочил. То есть, попытался.
Я часто забываю о своих уродливых ногах с вывороченными внутрь коленями. Забываю и все.
Словно кто-то внутри меня упрямо считает, что я вполне могу передвигаться как все нормальные люди — быстро, без боли, в любой момент.
Но я не могу.
Увидев, что я заваливаюсь, Сергей успел схватить меня за ремень сумки.
— С-спа…
— Да ладно, — он подставил плечо.
Я выпрямился.
Мы влились в очередь к турникетам. Я — к одному, Сергей — к другому.
Я не в первый раз замечаю, что стоит мне попасть в какое-то подобие толпы, как мне начинает казаться, что я становлюсь ее ядром.
Вот и здесь: движение впереди вдруг застопорилось, противно, ввинчиваясь в уши, заверещал о непринятом жетоне зуммер, а сзади и с боков на меня тут же торопливо насели, заслонили, законопатили. Чуть ли не похоронили.
Я подумал, что так, наверное, чувствует себя президент при покушении — вокруг живым щитом телохранители, и тебя несет куда-то по их воле. Ну, как по воле волн.
Но ничего, вытерпел. Дождался. Приложил карточку, крутнул турникет и под зеленый разрешающий глазок автомата прошел.
Это я молодец.
Хвалите себя, хвалите, говорили нам в группе реабилитации, не бойтесь себя хвалить. Находите стимулы бороться со своим недугом. Фиксируйте каждый успех. Если у вас не будет стойкого внутреннего желания, никакие родители, никакие специалисты вам не помогут.
Я и пытаюсь.
Сергей выловил меня из потока, поставил на ступень рядом с собой, эскалатор, вздрогнув, понес нас вниз. Чередуясь, проплывали мимо лампы и рекламные щиты. Желтый свет, заключенный в гигантский плафон. Лечение от алкогольной зависимости. Снова желтый свет. Картриджи б/у. А за ними — перфоратор со скидкой.
— Тебе куда вообще?
Сергей смотрел на меня, чуть склонив голову. Словно изучал — пригожусь, не пригожусь.
Глаза у него были темные, узкие, татарские, нос — прямой, нижняя челюсть выпирала слегка вперед. И вроде бы открытое было и спокойное лицо, широкое, но чудилась мне какая-то скованность в нем, искусственность, словно выражение спокойствия было отработано до автоматизма, сложено из напряжения мимических мышц. А под ним бродило, бродило…
Даже не могу сказать что.
Я подумал, стоит ли ему, такому, раскрывать, на какой станции я выхожу, но потом решил, что ничего тайного и секретного в этом нет.
— Д-до "Зв-вениг-городской", — сказал я, — а п-пот-том до Фин-н-н…
— …ляндского? До вокзала? Окей, — Сергей, соображая, потер лысину. — Там же переход, на "Звенигородской", да?
— Д-да.
— Прекрасно, — он улыбнулся. — Переход — самое то.
Я пожал плечами. Знать бы, для чего это — самое то.
Эскалатор спрямил ступени. Мы вышли на платформу. Сергей помог моим неторопливым ногам разобраться с торопливой головой. Поддержал.
Люди толпились кучками. В тоннеле горел зеленый.
— Чуть дальше пройдем, где посвободней, — сказал Сергей.
Я не стал возражать. На возражение мне понадобилось бы много времени. Н-нет, д-давай зд-десь… А смысл?
Свистнул подходящий поезд. Вынесся, вытянул светло-синие вагоны. Затормозил.
Двери распахнулись, мы вошли. Я бы с удовольствием сел, но сиденья все оказались заняты. Пришлось повиснуть на поручне.
— Тяжело? — наклонился Сергей.
Видимо, заметил, как я гримасничаю, определяясь в промежуток между чужими коленями.