Тем временем мы довольно успешно выступали в чемпионате Италии и в Кубке УЕФА…. В рамках этого турнира мы были в Мюнхене на ответном полуфинальном матче против «Баварии» 19 апреля 1989 года, и президент «Наполи» подошел ко мне. Мы немного поболтали, и в заключение он мне сказал: «Если мы выиграем Кубок УЕФА, обещаю, что разрешу тебе уйти в «Марсель». Я уже танцевал на одной ноге… Я не хотел причинять боль неаполитанцам, которые меня любили, но думаю, что если бы я ушел не в итальянский клуб, они бы расстроились не так сильно. В итоге мы сыграли вничью и вышли в финал, поскольку в первом матче в Неаполе мы выиграли 2:0. Теперь нас ждал поединок со «Штутгартом» Юргена Клинсманна, и мы чувствовали свою силу, были убеждены в том, что способны выиграть этот трофей. 3 мая мы обыграли их 2:1 в Неаполе, а 17-го сыграли 3:3 в Германии… В последнем, решающем матче мне удалась великолепная передача прямо на голову Ферраре, с которой он забил гол. В той ситуации сделать точный пас головой из-за пределов штрафной площади, да еще и с отскока, было сродни настоящему чуду. Для меня все это слилось воедино — первый европейский трофей «Наполи», который теперь вошел в число победителей еврокубков, и… мой переход!
Но Ферлаино не захотел меня отдавать. Прямо на поле, когда я держал Кубок УЕФА в своих руках, он подошел ко мне, обнял за плечи и сказал на ухо: «Слушай, Диего, давай выполнять условия контракта, ладно? Еще многое нужно сделать». Мне захотелось врезать ему кубком по башке, но я сдержал себя, и сказал лишь следующее: «Президент, сейчас не очень подходящий момент…Я выполнил свое обещание, теперь пришел ваш черед. И он тут же мне ответил: «Нет, нет, нет, Диего. Я тебя не продаю. Я сказал тебе это только для того, чтобы поднять твою мотивацию»…
Вот так началась другая война. На самом деле взорвались бомбы, остававшиеся от предыдущих сражений, которые по каким-то причинам не взорвались раньше, и впереди у меня тоже было минное поле… Когда закончился чемпионат, я отправился в Аргентину, чтобы присоединиться к сборной и сыграть на Кубке Америки, и начал говорить все, что думал… Ферлаино позвонил Копполе в Бразилию, чтобы тот передал мне, что он никуда меня не отпустит. И я уже не мог больше терпеть, не мог! Мне было очень сложно простить Ферлаино — тогда, сейчас я это сделал — за то, что он сомневался во мне, зная меня пять лет. После матча с «Болоньей» 7 мая, в котором я не смог принять участие из-за того, что проклятая спина не давала мне даже ходить, он заявил, что мне не верит… А ведь эту проблему со спиной я испытывал еще со времен «Лос Себольитас»! Я даже выучил научное название этого заболевания: профессиональное артритное люмбаго… Ну, конечно, какой из меня профессионал… Я бы хотел иметь под рукой статистику матчей, которые я сыграл с травмами, на уколах, полумертвый… И я сейчас я бы сделал то же самое! Потому что я хотел играть и выигрывать.
Из Бразилии я отправил им сообщение. Они оскорбляли Гильермо и Клаудию тоже в предпоследнем матче чемпионата против «Пизы» 18 июня, и я уже не мог больше это терпеть: или меня продают или пусть ждут, когда я отгуляю положенный мне отпуск и вернусь, а тогда посмотрим… Вот это я им и сказал. Я всегда был немного бунтарем, нет? И в тот момент я хотел привнести свой мятежный дух в «Наполи», на тот случай, если бы мне пришлось там остаться. К счастью, они уже взяли на место Оттавио Бьянки Альбертино Бигона, который не имел ничего общего с этим хвастуном… Когда они это сделали, я плавал по Неаполитанскому заливу вместе со своей семьей, в Дальмине. У меня в душе остался большой осадок — и остается до сих пор — что Бьянки ушел как победитель; я был зол на то, что когда мы выигрывали, то в этом была только его заслуга, а когда проигрывали, то во всем был виноват Марадона. До сих пор есть люди, считающие, что матчи выигрывают тренеры, но они ошибаются: без игроков не бывает тактики, и думаю, что этот вопрос не стоит даже обсуждать. И я спрашиваю: если Бьянки был таким феноменом, почему он ничего не выиграл с «Комо»? Потому что это слабенькая команда? Такой был «Наполи», когда я только пришел… И в конце-то концов, Бьянки, эта головка члена, если нуждался в совете, кому он звонил? Пассарелле!
Дело в том, что я хотел уйти из «Наполи», но знал, что если это не получится, я останусь и дам бой.
Тогда я устроил себе бесконечные каникулы: после Кубка Америки отправился ловить рыбу в Эскине, в Коррьентес, потом поехал кататься на лыжах в Лас-Леньяс, в Мендосе, и наслаждался, наслаждался, наслаждался своим первым отпуском за многие годы… Кто бы поверил, что впервые такой бардак приключился со мной в «Архентинос Хуниорс», когда там оскорбляли моего отца, потом в «Барселоне», когда в чем меня только не обвиняли… Но наступил предел: они наехали на Гильермо, на Клаудию, на Дальмиту. Казалось, что они внезапно забыли все, что я им дал: скудетто после 60 лет, Кубок Италии, Кубок УЕФА, их первый европейский титул, два вице-чемпионства. Казалось, что они забыли о том, что они платят мне 10 миллионов долларов, а зарабатывают на мне более ста. Я готов был забросать их гранатами.