Его кольцо. Оно на моей руке рядом с тем, что подарил мне он. Знаю, коронационный перстень придется срезать с мясом, он врос так глубоко, что его не снять. Но эти два я унесу с собою в могилу.
Что дальше?
Будущее расстилается передо мной – дрожащее, безмолвное. Уорвик ушла с мальчиком дать ему денег – горничные медленно просыпаются, пока их добудишься…
И я, и мой лорд ожидаем рассвета.
Очень скоро он покинет каземат, чтобы в последний раз пройти по земле, и каждый его шаг я пройду вместе с ним. Я буду с ним в те секунды, когда он вступит на эшафот, когда положит голову на плаху и раскинет руки, обнимая смерть. И я знаю так же точно, как если б сидела у него в головах, что его последняя молитва, последняя надежда будут обо мне, Елизавете, его королеве Елизавете.
А я буду ждать, когда Господь позовет меня следовать за ним. И здесь я его увижу – не смертного, не отягощенного пороками, но такого, каким он был и каким должен был быть.
Здесь, где души почивают на цветах, нам подарят вечную любовь и радость. С нами будут Дидона и Эней, Антоний и Клеопатра – можно ли желать общества лучше?
Я уже наполовину влюблена в смерть. И ничуть не боюсь. Не боюсь отправиться туда, где мои Кэт и Робин, Берли и Кранмер, Гриндал, Парри и ее брат и все мои возлюбленные лорды.
И здесь я наконец увижу свою мать, прикоснусь к той, что подарила мне жизнь, познаю материнский поцелуй и эту всеобъемлющую любовь.
Они все ушли в мир света, все зовут меня к себе. В моих снах наяву я вижу их в сиянии лучей, и душа моя рвется к ним.
– Интересно, как это будет?
Что видела Мария Шотландская, подходя к плахе, мы никогда не узнаем. Сестра Мария, умирая, рыдала от радости и говорила женщинам, что видит маленьких деток в золотом и белом, они резвятся и поют вокруг нее – призрачные младенцы, которых несчастная так и не родила. Однако я надеюсь и верю, что детский ангельский хор не станет докучать престарелой девственнице – я бы предпочла место потише, подальше от телесной или бестелесной малышни, которая, сказать по правде, никогда меня не интересовала.
А что теперь?
Жизнь – чтобы жить, пост – чтобы горевать, а за ним весна, а там и Пасха. Всякой вещи, учит Господь, свое время, время убивать и время целить; время разрушать и время строить; время плакать и время смеяться; время сетовать и время плясать[17].
Я буду плакать, да, а потом плясать. Думаю, до последнего дня я буду плясать пляску самой жизни, Эроса и Танатоса – любви и смерти.
Так, не изменяя своим покойным лордам, моему Робину, моему последнему лорду, я присмотрю себе новых кавалеров. Что до танцев, ко двору недавно прибыл юный красавчик из графства, высокий, с росой на щеках, с горящим взором, телом наездника, рыжим отливом в шевелюре и бороде…
Да, я испытаю, каков он в танце. И, Господь свидетель, я молюсь, чтобы годы не помешали мне слегка полюбезничать зимней порою в темном уголке. Я по-прежнему люблю флирт и всегда буду нуждаться в обожании.
Через несколько недель, когда нарциссы зажелтеют по нашим зеленеющим лугам и черные ясеневые почки выпустят хрупкие пятипалые листики, когда вязы оденутся голубовато-зеленой дымкой, я вновь отправлюсь навстречу Англии. Я, как всегда, поеду в летнее путешествие по уютным пастбищам и заливным лугам, мимо ухоженных хлевов и упитанных ферм.»
Передо мной раскинутся благородные леса и возвышенные нагорья, нивы и пажити, меловые холмы и горные кряжи, становой хребет Англии. Широкие реки и резвые ручьи будут журчать в мою честь, улыбчивые озера и задумчивые леса – ожидать меня, вся мощная первобытная твердыня земли, существующая со времен, когда те, кто ныне скрываются в ее недрах, были ее королями.
Англия, моя Англия – как я люблю эту землю! Ее реки струятся в моих жилах, ее суглинок – это моя плоть, ее душа – моя душа, ее гордый дух – моя надежда, мое вдохновение.
И я любила, как жила, будучи англичанкой до мозга костей, до нутра, до сердцевины! И когда я умру, какая постель, какое место упокоения мягче, чем складки этой возлюбленной почвы?
Какая мать обнимает нежнее, чем родимая сторона? Я буду сладко спать в этой священной земле, совершающей свой дневной путь, стану частью державного острова, страны великих душ, обиталища славы, Англии – моей первой и последней самой большой любви.
Отныне и вовеки я – душа Англии, я – Елизавета, я – королева Елизавета.
КонецДействующие лица в моей истории
Альба, Фердинанде Альварес, герцог Толедо, командующий испанскими силами в Нидерландах в годы перед разгромом Армады.
Анжуйский Франциск, герцог, претендент на руку Елизаветы I, прежде герцог Алансонский.