— Это на завтрак, — попытался возразить Мельник, но безуспешно. Тетя Вера отмахнулась от него, как от назойливой мухи, и нахально принялась выкладывать на стол из холодильника все, что сочла нужным. Глядя за тем, как стремительно пустеют полки, Данила едва сдержался, чтобы не заорать. Черт знает что! Неимоверным усилием воли он заставил себя промолчать. В конце концов, пусть жрут, а потом сваливают восвояси.
Чай тетка пила с удовольствием. Еще бы, в Тбилиси купил в фирменном магазине после победного матча с «Кельном». Точнее, как купил, восхищенные его игрой грузины наложили ему в сумку множество пакетов, коробок, кульков и прочей всячины. А на кассе запросили чисто символическую сумму. Так, чтобы соблюсти формальности.
— Ай, дорогой, — с улыбкой пресек робкие возражения Данилы сам директор магазина, — ты людям такой праздник устроил, что мы еще доплатить должны. Никогда не видел, чтобы кто-то так здорово финты нашего дорогого Михи исполнял![9] Как знал, на игру пошел.
И вот сейчас все это великолепие исчезало под жадным напором челюстей «дорогих» родственничков. Причем, худенькая с виду сестрица, поглощала кавказские деликатесы со скоростью лесного пожара.
— Я у тебя там «Боржоми» в холодильнике видела, принеси-ка побыстрее, — приказала тетя Вера, откидываясь на диванчике и сыто отдуваясь. — Острое все слишком, запить надо.
Данила молча сходил за минералкой. Показалось, или пока он был спиной к тетушке, та умудрилась стащить со стола и спрятать в свою сумку, что стояла рядом, упаковку чая? Да и мясных деликатесов ощутимо поубавилось. И ведь не заставишь открыть. А руки прям чешутся!
— Теперь я могу узнать, что вам нужно? — Мельник подтянул к себе поближе табурет и уселся немного поодаль от родни. — Мне на тренировку рано вставать, спать надо скоро ложиться.
— О, кстати, по поводу твоей беготни с мячом, — оживилась тетя Вера. — Мы, собственно, за этим и приехали. — Женщина фальшиво улыбнулась, но глаза за стеклами очков немигающе смотрели на Данилу, навевая нехорошие ассоциации с ядовитой змеей. — Ты ведь у нас племяш постоянно в телевизоре стал мелькать, в газетах про тебя пишут. Даже у меня на работе уже несколько раз интересовались, не родня ли мы. Не ожидала, признаться, что из тебя хоть какой-то толк выйдет, думала, что ты, как и вся ваша семейка, пустой никчемыш.
— Семью трогать не надо, — мягко попросил Мельник. Но тетку уже понесло и она явно не поняла, что племянник на взводе — миролюбивый тон парня она приняла за обычную мягкотелость. И потому лишь презрительно усмехнулась на замечание. — Поучи еще меня, сопляк. В общем так, мы посовещались и решили: ты все одно за счет государства на своих сборах пропадаешь. Сыт, обут, одет. В квартире, небось, и не появляешься толком. Поэтому теперь здесь будет жить Катенька!
— О, как! — опешил Данила. — Вот это поворот. А ничего, что эту квартиру мне спортобщество «Динамо» выделило? Как раз за ту самую никчемную беготню с мячиком. — Ситуация стала настолько абсурдной, что Мельник вдруг почувствовал, что вся его злость куда-то испарилась. Появилось взамен какое-то болезненное любопытство: как далеко эта грымза зайдет в своем потрясающем нахальстве?
— Не смей меня перебивать! — взвизгнула тетушка и сильно ударила ладонью по столу. Чашки подпрыгнули, негромко и жалобно зазвенели в них ложечки. — Что за манера? Сказано тебе русским языком: мы так решили. И нечего здесь обсуждать.
— А «мы» — это, наверное, вы? — уточнил Данила. — Дядя Кеша вряд ли что-то сам способен решить.
— Естественно, — фыркнула тетя Вера. — Что там этот алкаш может сообразить. Одна водка на уме.
— Лечить не пробовали? — с интересом осведомился Мельник. — Кодирование там, «торпеду» вшить? Я слышал, что сейчас наркологи настоящие чудеса творят.
Тетка пошла красными пятнами. Даже сонная Катя и та с удивлением уставилась на Данилу, оторвавшись от сооружения очередного многослойного бутерброда.
— Ты что же это, издеваться надо мной вздумал? — прошипела женщина. Сходство ее с гадюкой усилилось в этот момент многократно. — Я тебе покажу, шутник!
— Что вы, как можно? — открестился Данила, делая максимально честное лицо. — Переживаю за родного человека и все. Если хотите, могу у нашего клубного доктора справки навести, может быть, у него и контакты какие-то имеются.