Похоже, все-таки проверка.
Натянув одеяло повыше, я демонстративно поудобнее устроился в кровати.
Охранники переглянулись.
— Ты че оглох? — он подошел ближе к кровати, сдернул одеяло и попытался схватить меня за руку.
Это была ошибка.
Я сам поймал его кисть, вскочил с кровати, выкрутил ее и завел за спину. Бык упал на колени.
— Я же сказал, что оденусь, когда посчитаю нужным! — выпалил я и отпустил руку.
Мне в челюсть полетел кулак второго близнеца, от которого я спокойно уклонился и ударил противника в живот.
— Ох… — воздух вышел из его легких, и еще одно тело осело на пол.
Его брат уже успел оклематься, поднялся и, рыча, попер на меня, расставив руки в стороны.
— Ну, раз напрашиваетесь…
— Прекратить! — раздался голос со стороны двери.
Даже я, профан в магии, понял, что сейчас без нее не обошлось — в словах чувствовалась сила, они будто физически давили. Захотелось отступить и даже сесть на пол, но это ощущение продлилось не больше секунды. А вот моих горе охранников это подкосило. Один стоял на коленях, а второй поспешно пытался подняться, хватая ртом воздух.
— Борис, Мстислав, я жду объяснений! — В дверях замер удивленный (или делающий вид, что удивлен) Василий Иннокентьевич.
— Мы… Только одежду ему передали… — мямлил видимо Мстислав. — Он напал на Борю.
Теперь удивленный взгляд был направлен на меня.
— Боря первый начал руки распускать, — сказал я.
— Мало кто может справиться с моей охраной… — удивился Василий Иннокентьевич и что-то пробормотал себе под нос. Он не думал, что я услышу последнюю фразу, но мне удалось прочитать по губам: «и с моим голосом».
Ну, раз пошла такая пьянка…
— Видимо, вашей охране надо больше тренироваться и меньше молоть языками. Или это была проверка?
— Пусть будет проверка. — За все время нашего знакомства с Василием Иннокентьевичем он первый раз скинул маску излишней учтивости, обнажив истинное суровое лицо управляющего поместьем. — Готовы?
— Да, — я натянул футболку с родовым гербом Бердышевых. Золотой буквой «Б» на фоне железного щита.
— Тогда идем, — он повернулся к близнецам. — А вы уберитесь тут.
Меня отвели в небольшой кабинет. Конечно, не такой крохотный, как моя нынешняя комната, но все-таки. За мной следовали аж четверо вояк серьезного вида. В углу сидел уже мне знакомый Альберт Сидоркин. Он со знанием дела нажимал на какие-то кнопки причудливого прибора, напоминающего хрустальный шар. На Земле такими «пользовались» предсказательницы-шарлатанки. Вот только к этому шару были подсоединены провода, а в центре горел небольшой камень, похожий на рубин. От него исходило теплое красное свечение.
Странно, но я почувствовал это свечение… языком… у него был вкус…
Немного почмокав губами, я пришел к выводу, что он вишневый.
— Что-то не так? — заметив мои манипуляции, поинтересовался Василий.
— Нет, просто приятный вкус… Вишневый.
Все удивленно посмотрели на меня.
— Вишневый, говорите, — пробубнил Сидоркин и указал пальцем на металлический стул, прикрученный к полу. — Садитесь сюда.
Вскоре я был обвешан проводами, как новогодняя елка.
— Не туго? — затягивая очередную лямку, поинтересовался Андреев из вежливости.
— Нормально.
— Все готово, Альберт, можем начинать, — спокойно сказал он и отошел за спину седовласого ученого. Приборы зашумели, заработала вытяжка и аппарат запиликал.
Шар начал постепенно накаляться, и мои «тестировщики» надели рабочие очки с темными стеклами.
— А еще одной пары не найдется? — жмурясь, спросил я.
— Не положено. Иначе тест будет неточным, — сухо ответил Альберт Петрович и уставился в монитор.
Кристалл продолжал накаляться, и в помещении стало слишком ярко для незащищенных глаз. Даже те, кто был в очках, напряглись, а через несколько секунд раздался громкий хлопок, свечение погасло и наступила тишина. В следующую секунду в дверь ворвалось несколько охранников.
— Мы слышали громкий звук! — воскликнул вояка. — Возможно, нападение!
— Отбой, — отмахнулся Андреев. — Просто тестовый шар взорвался.
— Просто взорвался? — удивился охранник скорее всего, главный среди них.
— Женя, иди. Я сказал же, что все хорошо! — Андреев нетерпеливо вывел охрану за дверь и повернулся к профессору. — Что за черт, Альберт Петрович?