На следующий день она взяла выходной. По правде говоря, постоянной работы у нее и не было, но она помогала расшифровывать и переписывать церковные метрические книги, так что два дня в неделю, склонив голову и водя кончиками пальцев по неразборчивым строкам, сидела в подвале местной библиотеки; чернильные закорючки постепенно ей доверялись — они были похожи на маленькие застенчивые цветы! — и раскрывали свое значение.
Здесь были рождения, были смерти. Болезни и отъезды. Здесь было все…
Только не сегодня, не сегодня.
Утром она пила кофе в саду. Было прохладно, и она накинула легкую хлопковую кофточку. Вдалеке не переставая гудел мотор. Однажды она так чуть не утонула. Ей было лет пять-шесть, они, как обычно, отдыхали на море; она карабкалась по скалистому склону и вдруг увидела в паре метров от берега бутылку с письмом. Подобравшись на четвереньках к воде, потянулась за бутылкой и тут сквозь прозрачную зеленую поверхность увидела песчаное дно. Это зрелище завораживало, как вид пустой комнаты без обстановки, по-другому и не скажешь. Забывшись на мгновение, она заскользила вниз. Она кричала, но ее крики заглушал рев лодочного мотора. И вот уже все тело скрылось под водой, она крепко уцепилась за выступающие из воды камни и уже едва держалась, когда прибежал отец, расслышавший крик за ревом мотора, и вытащил ее. Она по сию пору не могла понять, как это ему удалось. Подозревала, что здесь проявилась некая таинственная связь между людьми, которую лет через сто сумеют научно объяснить.
Щенячья мамаша улеглась под кухонный стол.
Время от времени она глухо тявкала во сне; звучало это так, будто тявк поднимался на поверхность собачьего тельца, а потом снова погружался в его тьму, словно кит в море.
Помедлив немного, она позвонила в разыскной отдел полиции. Потом в местную газету. Журналисты заверили, что займутся этим делом.
— Можно прийти сфотографировать опустевшую подстилку?
Она взглянула на спящую мамашу щенков.
— Нет, домой приходить не надо.
— Но это так хорошо смотрелось бы в статье.
— Нет, не нужно.
Проснувшись следующим утром на рассвете, она не торопилась вставать. Темень в окне постепенно бледнела, свет внутри нее как будто взрывался, разгоняя черноту, словно пыль.
Она была не в силах пошевелиться. Ничего особенного, просто последние годы чувствовала себя не в своей тарелке, будто вернулась после долгого отсутствия и теперь ничего не узнаёт. Не успевала за новым ритмом, изо всех сил пыталась его поймать, но он ускорялся, а она топталась на месте, оглушенная, опустошенная, сбитая с толку.
Ближе к вечеру она проснулась от громкого лая собаки-матери. Уже почти стемнело, во рту пересохло, голова была тяжелой. В мозгу крутилась фраза из сна, теперь от нее не избавиться: мы светимся как звезды, мы светимся как звезды. Она села в кровати. Собака снова залаяла.
Она застыла на лестнице: собака стояла у входной двери и скалила зубы.
— Мама? — послышалось снаружи.
Она сбежала вниз и схватила собаку за ошейник. Без церемоний втащила ее на кухню и заперла дверь. Выпрямившись, откинула с лица прядь волос. Дочь уже стояла в прихожей с рюкзаком в руках и натянуто улыбалась. Свои темные волосы она коротко остригла; в ее лице было что-то воинственное, дочь всегда была такой: в детстве обожала японские фильмы про боевые искусства, там главные герои забирались высоко в горы и, скрывшись от мира в монастыре, иногда годами отрабатывали одно и то же упражнение, удар ногой или рукой по деревянному бруску, чтобы в конце концов овладеть этой техникой. Дочь было от этих фильмов не оторвать, та могла даже в солнечную погоду весь день пролежать на диване, уставившись в экран. Она же сама совсем не интересовалась такими вещами, но эти фильмы постепенно сложились для нее в мифологию, которая еще долгое время после переезда дочери эхом отзывалась в потаенных уголках ее тела. Когда она шла знакомой дорожкой по лесу, когда разбирала записи в подвале библиотеки, короче, когда просто двигалась, ее не покидало ощущение, что она, упражняясь, лепит свое тело. Упорно тренируется перед решающим испытанием.
— А, ты уже тут?
Дочь, двадцати девяти лет от роду, коротко кивнула и как-то сникла. Вот так бывает с детьми: стоит им переступить порог родительского дома, и весь блеск внешнего мира остается за дверью.
Ужин они приготовили вместе. Точнее, готовила дочь, а мать сидела за кухонным столом, составляя компанию / наблюдая / ожидая чуда. И только под самый конец трапезы сообщила о щенках. Дочь замерла, не донеся вилку до рта.