- Я полагаю, начать нужно не с этого. Вы помните, еще на “Карпатии” наши дамы собирали средства на помощь нуждающимся? Они назвали это Фондом помощи спасенным. Мы должны выяснить, где собирается их комитет, и обратиться туда.
- Да кто я такая, чтоб меня там послушали, в этом комитете, - Кэйтлин запунцовела. - Им небось никаких денег не хватит на всех бедняков, которые к ним туда набегут!
- Ну, это вряд ли. Помогать будут только тем, кто был в списках спасенных, и их семьям! И, я думаю, многие захотят внести свою лепту, - сказала Этель, вспоминая доброту женщин с “Карпатии”. - А счета из магазинов можно оплатить и потом, - прибавила она.
Больше они не говорили об этом. Остановив экипаж у другого, универсального, магазина, обе девушки принялись выбирать себе белье, и даже увлеклись этим; в других отделах Этель приобрела душистое мыло, туалетную воду, кольдкрем* и пудру, маленькие щипцы для завивки, гребни для волос, шпильки и большую коробку гигиенических прокладок. Брату Этель купила бритву, пару рубашек и подтяжки - его размеры она знала назубок.
Кэйтлин неожиданно расплакалась, увидев эти мужские подтяжки; и Этель поняла, что она вспомнила о собственной невозвратимой потере. Обняв ирландку за плечи, Этель поспешила увести ее из магазина.
Когда они вернулись в гостиницу, девушка проведала брата, который ужасно скучал и попенял ей, что она не принесла ему хотя бы газет. Гарри, по-видимому, не было, - а через пять минут в дверь позвонили: мальчик-посыльный принес записку от жениха. Гарри сообщал, что его не будет до вечера.
“Уже почти вечер”, - в тревоге подумала Этель.
Ожидая прихода Гарри, она переоделась в одно из купленных платьев, лиловое с отделкой из черных кружев, и заново причесалась с помощью Кэйтлин. И едва успела: Гарри появился на пороге, все в том же сером деловом костюме. Увидев такое преображение невесты, он пришел в восторг.
- Как ты кстати! У меня для тебя маленький подарок, - и американец раскрыл бархатную коробочку для украшений. Взволнованная Этель догадалась, что там может быть. Обручальное кольцо, конечно же: Гарри решил, что для этого самое время!
Колечко было изящным серебряным, с маленьким сапфиром.
- Я понимаю, что для развлечений сейчас не время, - сказал Гарри, посерьезнев. - Но нам пора наконец покончить с неопределенностью. Этель Констанс Бертрам… ты примешь от меня это кольцо?
Он дрогнул, словно хотел опуститься на колено; но остался стоять, глядя на девушку почти с пугающей страстью и серьезностью.
Этель не могла произнести ни слова. Она долго неподвижно стояла, а потом молча протянула Гарри левую руку. Тот взял ее и медленно надел невесте кольцо на безымянный палец.
Сердце девушки колотилось как сумасшедшее; рука не дрогнула, но в голове не было ни одной связной мысли. А перед внутренним взором неожиданно возник образ Кэйтлин. Кэйтлин, которой она обещала место в своем доме…
А потом Этель взглянула на свою руку, украшенную обручальным кольцом… и вскрикнула:
- Ай!..
- Что с тобой? - переполошился Гарри.
Этель снова вгляделась в кольцо. И с усилием ответила:
- Н-ничего.
Несколько мгновений она совершенно отчетливо видела вместо тонкого серебряного колечка с сапфиром другое - тяжелый зеленый перстень из цельного нефрита со скарабеем. А это могло означать только одно - Амен-Оту по-прежнему может вторгаться в их с Хью разум, не спрашивая дозволения… Скорее всего, воскресшая египтянка до сих пор где-то поблизости. Хотя она могла быть где угодно. Для ментального воздействия расстояния значат мало.
Этель подняла глаза… теперь Гарри неприкрыто, даже нескромно любовался ею.
- До завтра, - сказала мисс Бертрам, сделав над собой усилие.
- До завтра, - Гарри кивнул.
Он пошел к себе; но на полпути вдруг круто повернулся. Молодой человек в два шага преодолел расстояние между ними и, обхватив Этель за талию и другой рукой сжав затылок, поцеловал ее в губы жарким, долгим поцелуем.
Он никогда еще не целовал ее так… это совсем не было неприятно, но головокружительно, возбуждающе и опасно, точно прыжок в глубокое соленое море без купального костюма.
Когда Гарри оторвался от нее, Этель без сил отступила в прихожую, привалившись к зеркальному шкафу.
- Вот теперь… уходи, - выговорила она, задыхаясь. - Пожалуйста.
Гарри поправил воротничок, глядя от нее потемневшим от страсти взглядом.
- Ухожу, - сказал он. Американец удалился. Этель захлопнула за ним дверь, а потом убежала в спальню и бросилась на кровать, зарывшись лицом в подушки.
Кэйтлин никуда не выходила, оставаясь в своей комнатке за стеной; но у нее хватило такта не напоминать о себе.
Этель долго не могла прийти в себя. Конечно, в высшей степени наивно было бы полагать, что ее жених все эти годы не имел дела с женщинами. Наверняка внимания перспективного бизнесмена удостоилась не одна красотка с Бродвея!
Но теперь она не знала, как этот человек завтра поведет себя с нею… не захочет ли поторопить события? Будет ли позволять себе “вольности”, как говорили во времена ее матери?..
Этель спала плохо, и видела беспокойные и страстные сны. Утром она гораздо дольше обычного собиралась, откладывая встречу с Гарри. Однако около полудня тот явился сам.
Против ожидания, ее жених был спокоен и собран. Он спросил Этель, как здоровье Хью и каковы ее планы на сегодня. Избегая глядеть ему в глаза, девушка ответила, что Хью поправляется - а сама она хотела бы посетить собрание Комитета спасенных. Вчера она узнала, где и когда те проходят, - светские дамы с жаром взялись за дело, устраивая музыкальные вечера, чаепития и благотворительные распродажи в пользу пострадавших на “Титанике”.
Гарри улыбнулся.
- Вместе с Кэйтлин, конечно?
Этель кивнула.
- Тогда пойдем втроем, - предложил американец. Отказаться было бы очень неучтиво, и Этель согласилась. По дороге она немного расслабилась - Гарри держался со своей обычной предупредительностью. Они попали на собрание, где были приняты со всем радушием.
Председательствовала здесь одна из пассажирок “Титаника” - миллионерша Маргарет Браун, прозванная “непотопляемой”. Она была ирландка, простолюдинка, которую многие считали вульгарной и беспардонной. Однако Этель подумала, что Молли Браун, как все ее звали, обладает не только энергией и волей, но и золотым сердцем. Когда Этель представила комитету Кэйтлин, бедную девушку буквально завалили новыми вещами, которые привозили сочувствующие дамы; правда, денег из кассы Кэйтлин получила всего пятнадцать долларов, но миссис Браун заверила, что в ближайшее время будет принято решение о компенсации - или даже о пособии, которое станут выплачивать жертвам крушения. Как раз сейчас в Нью-Йорке заседала комиссия, всесторонне расматривавшая обстоятельства трагедии; к ответу призвали Брюса Исмея, директора компании “Уайт стар”, на которого в эти дни обрушилось всеобщее негодование, и немногих оставшихся в живых членов экипажа. В числе их был неумолимый второй помощник капитана Лайтоллер, печально прославившийся тем, что не позволил сесть в шлюпку ни одному из мужчин.
На улице их троих сразу же атаковали журналисты; и Этель даже дала интервью, описывая пережитое. Их с Гарри засняли для газеты. А Этель думала - что было бы, скажи она правду, известную только ей и Хью…
Потом они с Гарри отправили Кэйтлин в гостиницу, а сами решили пройтись пешком. По дороге Этель привлек букинистический магазин, где ее приятно поразил выбор подержанных книг. Она купила брату “Человека-невидимку” Уэллса - эту повесть ему давно хотелось прочитать целиком.
Расплачиваясь, Этель думала, что их с Хью знакомая в таком же положении, что и герой этой истории, изолированный от окружающих, - но только Амен-Оту наверняка приспосабливалась лучше, чем несчастный Гриффин. Она была умна - жрецы в Древнем Египте были самой образованной прослойкой населения, считая и женщин; и быстро овладела бы знаниями и навыками, доступными в их время простым смертным. И эта египтянка обладала тем, что простым смертным доступно не было…