Этель внезапно ощутила, что скучает по Гарри. Она уже… ей уже больно было расставаться с ним. Какие разлуки и встречи уготовила судьба ей в будущем?..
Этель бросила взгляд на письмо и нахмурилась: она заставила себя вернуться к столу и, сложив письмо в конверт, запечатала его. В такой “глуши”, по выражению Гарри, быстро привыкаешь жить расслабленно, теряешь ощущение времени… Хотя в особняке имелись водопровод, электричество, а в кабинете мистера Кэмпа было установлено целых два телефонных аппарата, в целом складывалось такое впечатление, что этот дом отстал от жизни лет на сорок.
Захватив письмо, Этель покинула спальню. В коридоре она остановилась и вздохнула: сегодня уже поздно было отправлять. Почтальон заберет ее послание отцу и доставит свежие газеты, письма и телеграммы, - если они будут, - завтра утром…
Этель сбежала вниз по парадной лестнице и, распахнув двойные двери, вдохнула полной грудью свежий лесной воздух. Потом спустилась с крыльца и, выйдя за ажурные чугунные ворота, бросила письмо в большой почтовый ящик, торчавший снаружи на столбе.
Обратно она возвращалась медленнее, но бодрым шагом. Ей нравилось как можно больше делать самой.
Миссис Кэмп была занята на кухне, и Этель подождала, пока хозяйка освободится. В этом доме вполне по-английски пили чай, за исключением только завтрака. Мистер Кэмп, приехав на пару дней, опять вернулся в город; и пожилая женщина, коротавшая дни в одиночестве, искренне радовалась обществу гостьи.
Миссис Кэмп кивнула девушке, выходя из кухни и вытирая руки о передник. Она нередко сама принимала участие в готовке. Сняв передник, мать Гарри осталась в цветастом ситцевом платье.
- Написала отцу? Кстати, когда он приезжает?
Этель вздохнула.
- Еще точно не известно, у него большая практика в округе. Но папа телеграфирует, как только освободится.
Хозяйка удовлетворенно кивнула.
- Ну вот и славно.
Они, не сговариваясь, перешли в комнату миссис Кэмп, которая была для для нее и комнатой отдыха, и рабочей. Кэйтлин, выучившая распорядок дня обеих хозяек, уже разожгла там камин; а через минуту после того, как они сели в кресла перед очагом, вошла с вечерним чаем.
Этель улыбнулась. Скоро поспеет ужин… здесь питались обильнее, чем в городе, но она знала, что не располнеет. “На здоровье”, как говорила миссис Кэмп. Хотя мать Гарри предпочитала, чтобы будущая невестка называла ее “миссис Оливия”.
Они выпили вкусного чаю с вербеной, с домашним печеньем; а потом сели каждая за свое рукоделие. У миссис Кэмп нашлась отличная немецкая швейная машинка, за которую она иногда присаживалась, хотя чаще чинила одежду по старинке - вручную. В городе они купили материи не только на свадебное платье, но и на повседневные наряды, которые приглянулись Этель в модном журнале. Так, конечно, выходило гораздо экономнее, чем заказывать портнихе.
Этель уже давно ничего себе не шила, и поначалу у нее выходило кривовато; но теперь гораздо лучше. Ее “приданое” - хотя это слово казалось девушке старомодным. Стрекот немецкой машинки успокаивал ее и напоминал, что они уже десять лет как живут в двадцатом веке…
Миссис Кэмп вязала, спицы так и мелькали в ее руках. Подняв голову от выкройки, Этель впервые присмотрелась к тому, что она вяжет, - это было голубое детское одеяльце.
Девушка хотела сразу же отвести глаза, но тут миссис Кэмп сама одарила ее коротким понимающим взглядом.
- Человек предполагает, а Бог располагает, деточка, - сказала она.
Этель вспыхнула. Кажется, пожилая леди догадывалась о том, какого рода разговоры ее сын и будущая невестка ведут наедине.
Дальше они работали в молчании; только когда у Этель вдруг что-то заело в машинке, миссис Кэмп поднялась и отложила свое вязание.
- Дай помогу.
Этель поблагодарила. Новая синяя юбка, зауженная книзу по моде, была уже почти готова. С жакетом и блузкой будет смотреться чудо как хорошо!
Ужинали они тоже в комнате миссис Кэмп: теперь, когда их осталось только двое, не хотелось спускаться в большую холодную столовую, которая в этот час казалась наполненной призраками. Потом Этель сразу пожелала хозяйке спокойной ночи и ушла к себе.
Она переоделась в пеньюар и села на кровать. Вытащив шпильки из подобранных кверху волос, девушка расчесала длинные русые пряди и стала переплетать косу. Ее мысли опять вернулись к диковинному происшествию, которое случилось на празднике перед отъездом Хью.
Теперь они точно знали, что у Амен-Оту по меньшей мере один собрат - как бы эти существа ни назывались. И Этель подозревала, что на самом деле таких живых мертвецов гораздо больше… просто они хорошо умеют маскироваться. Наверное, существует какой-нибудь сверхъестественный закон, аналогичный закону природы, в соответствии с которым они множатся… Может быть, благодаря большим человеческим трагедиям, массовым смертям, - таким, как гибель величайшего судна современности?.. Если они не могут “инициировать” простых смертных через кровь, подобно классическим вампирам!
Этель нервно рассмеялась. Бросившись на огромную кровать, она облокотилась на подушки. Интересно, какого мнения был бы отец обо всех этих теориях?..
Этель достала из ящика ночного столика “Человека-невидимку” - эту книгу Хью великодушно оставил ей. Немного почитала при свете свечи, хотя мысли опять разбегались, а тело требовало движения. Завтра она спросит миссис Кэмп, нельзя ли ей снова опробовать старую амазонку, которую Этель удачно подогнала по фигуре, и покататься верхом. Пусть Оуэн или грум ее подстрахуют! Хотя Этель не любила дамское седло почти так же, как корсет: возможно, когда-нибудь она с Гарри попробует ездить на лошади по-мужски, сшив себе широкие штаны… Супруг наверняка будет только рад ее поучить. По крайней мере, вдали от чужих глаз.
Умывшись, девушка задула свечу и легла в постель. И долго еще смотрела на пламя в камине, прежде чем заснула.
На другой день, после завтрака, Этель первым делом спустилась проверить почту. И в ящике за воротами, к своей большой радости и тревоге, обнаружила письмо от брата. По форме и величине конверта девушка сразу догадалась, что там снова фотография.
В нетерпении Этель сразу же разорвала конверт. На глянцевой бумаге было изображение молодой женщины в полный рост - ее платье, конечно, представлялось серым, но на деле могло оказаться каким угодно… Это была брюнетка в широкополой шляпе с искусственными цветами; она нагнулась, так что шляпа затенила лицо, но ее черты были вполне различимы.
Этель вскрикнула и выронила портрет.
- О господи… ну почему сейчас, - пробормотала она.
Ноги дрожали, руки не слушались; но через несколько мгновений Этель заставила себя подобрать фотографию и еще раз вгляделась в лицо запечатленной на ней незнакомки. Она угрюмо кивнула: да, ошибки быть не могло. Эти черты она никогда не забудет.
Этель перевернула фотографию - брат бегло написал что-то карандашом на обороте; больше к снимку ничего не прилагалось.
“Как видишь, она больше не боится вспышки и сняла свой траур. Возможно, теперь ее пугает только солнце. Мне кажется, они адаптируются”.
Последнее слово Хью жирно подчеркнул.
“Мы с нею еще не встречались: то есть не были представлены друг другу. Но я узнал, как ее зовут, и теперь это непременно случится. Скрести за меня пальцы, сестричка”.
* Известный британский модельер, одна из выживших пассажирок “Титаника”.
========== Глава 13 ==========
Хью снова встретил ее в публичной библиотеке.
Это было странное, непривычное для него состояние - он не искал встречи с египтянкой: он просто знал, что однажды это случится. Когда Хью закружила жизнь большого города, он перестал видеть Амен-Оту во сне. И вот она предстала перед ним наяву: возрожденная жрица Амона в одиночестве сидела за столом и сосредоточенно читала.